между караульным помещением и хозблоком». Марк уже довольно точно представлял картину, отдельные объекты и их расположение.
– Почему в «Магрибе» нет нашей техники? – спросил Сергей. – Сплошь иностранщина.
– Зато вооружены нашими безотказными автоматами. Не страшно?
– Мороз по коже.
Поехали по новой?
Поехали.
Пригодится ли все это?
Во всяком случае лишним не будет.
Марк смотрит на объект, изучает его, запоминает и пока не думает, как можно незаметно проникнуть туда. Подтекст. Он всегда появляется потом, когда произведение готово, а во время работы над ним искать смысл глупо и бесполезно. Это все равно что загнать себя в пустую клетку, закрыться изнутри и выбросить ключ наружу.
Сергей не мог сказать, нравится ему это или нет, интересно ли, надо ли вообще рисковать, лезть под пули, снова дергать смерть за усы. Это невозможно объяснить. Но он знал одно – он точно проникнет на объект. Он и еще минимум четыре человека. Он решит эту задачу. Может, не сейчас, не сегодня и не завтра, а когда окажется на месте и сам, своими глазами, взглянет на «Магриб». Может, когда обойдет вокруг пешком, объедет на машине. Но поймает тот миг, который можно будет назвать мигом удачи или моментом истины. Озарение? Можно и так сказать.
Западное крыло, восточная башня, следственный изолятор, пять рубежей защиты, Джемиль Эхмед по прозвищу Полковник, Кенан Озал…
Отвлечемся?
Отвлечемся.
Они выпили по рюмке, закурили по сигарете.
– Расскажи, чем ты занимался в ГРУ? – спросил Марк. И улыбнулся: – В общих чертах. Не для интереса. Как-то я сказал Спруту: «Я знаю так много, что мне одной пули мало».
«Я понял», – кивком ответил Артемов, которому, наверное, полагался автоматный рожок. Но как сказать, чем он занимался? Обычная работа старшего оперативного офицера. Разве что конкретный случай рассказать.
Артемов рассказывал и попутно замечал, что собеседник слушает невнимательно – Марк словно ушел в свои мысли. Такое состояние было хорошо знакомо Артемову. Порой бывает, слушаешь человека и не слышишь его, думаешь о чем-то своем, а иногда и мыслей своих не замечаешь. Расслабляешься, словом.
Словно проверяя собеседника, Артемов, не меняя темы, резко переключился на другого конкретного человека, который работал на ГРУ. Он занимался изготовлением (модифицированием) боеприпасов. Стоял за изготовлением препарата (на основе ЛСД) под кодовым названием «ВЗ». «Препарат проникает в организм через дыхательные пути, – припомнил Артемов. И еще то ли из воспоминаний, то ли из чьего-то рассказа: – Подопытные сидели как истуканы и были не в состоянии управлять своим телом. Если им отдавали какое- нибудь приказание, то подопытные буквально зверели и пытались убить того, кто приказывал. Действие этого вещества длится несколько часов».
Также этот человек занимался изготовлением миниатюрных детонаторов. Смастерил что-то вроде миниатюрной бомбы с металлической дробью, покрытой высушенным ядом гремучей или тигровой змеи. По его словам, он мог смазать руль машины ядом, так, чтобы любой, кто взялся за баранку, умер мгновенно и наверняка.
Марковцев потянулся, заводя руки за спину, и неожиданно сказал:
– Я бы сейчас кино посмотрел.
– «Миссия невыполнима»? – попробовал угадать полковник.
Сергей рассмеялся.
– «Девчат» бы посмотрел…
Интересно, призадумался Артемов, как бы Марк заполнил анкету, на вопросы которой отвечал Михаил Васильевич в конторе Боровича. Решил ограничиться одним вопросом:
– С каким животным ты себя ассоциируешь?
Сергей ответил не задумываясь (Артемов же подумал, что Марк однажды отвечал на схожий вопрос):
– С котом. С женщинами я напористо нежен, друзей у меня нет, с врагами жесток. Что касается хозяина – являюсь, как видишь, по первому призыву. – Сергей вернулся к теме основного разговора. – Шпионские примочки, говоришь? С одной стороны, все эти отравленные пули, газы в различной модификации нужны, порой только на них и можно сделать ставку. Но знаешь, с ними теряется дух диверсионного акта. Я привык работать по старинке – руками, и меня ни к чему переучивать, только изуродуешь. И вообще противника нужно переигрывать до начала операции, вот сейчас, за этим столом.
«Мудрый полководец лишь тогда ищет битвы, когда победа достигнута», – припомнилось Артемову.
Бывший азербайджанский военный, который провел в «Магрибе» три месяца и чуть было не лишился кисти, оказался маленького роста и в профиль был похож на клоуна Карандаша. Его сразу предупредили, что он не должен задавать никаких вопросов, а только отвечать.
– Поначалу меня содержали в камере предварительного заключения. – Он показал помещение на плане и даже, как показалось Марку, обрадовался: – Вот она, родная!
Западное крыло тюрьмы, отметил Сергей, справа от прохода, который ведет в следственный изолятор.
