весны». Тушил окурок в пепельнице с таким усердием, переходящим в ожесточение, что, казалось, любая искорка, любой дымок могли вызвать мощнейший взрыв. Или землетрясение.
Вот сейчас земля дрожала под ним: Марта получила распоряжение от Боровича приостановить операцию на сутки.
Один срыв за другим…
Поскольку группа Марка приступит к активным действиям сегодня, тогда как эвакуационная группа «Ариадны» – завтра.
Михаил Артемов оперировал данными, полученными от Марты. Собственно, если бы не его откровенный контакт с главой «Ариадны», когда он посоветовал ей обратиться к Директору, то точное время начала операции узнать было практически невозможно. Это стало краеугольным камнем в основе действий группы Сергея Марковцева. Надеялся ли начальник ГРУ на такой контакт, узнать можно только у него. Но отговаривать Артемова от незапланированной встречи не стал бы. Что, рассчитывал на чисто человеческие качества своего бывшего подчиненного, которого изучил довольно хорошо?..
Черепная коробка у Спрута здоровенная, давил, как гремучую змею, очередной окурок Артемов. Но вход в нее строго запрещен. Однако информация в нее поступает беспрепятственно и в огромных количествах. Короче, «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Очередная емкая характеристика полковника Артемова на Директора. Короче и точнее не придумаешь.
Нужно проанализировать ситуацию, прикинуть разные варианты.
Если «Ариадна» не придержится приказа, то, возможно, с заложниками тут же расправятся. Хотя нет, вряд ли, но ущерб причинить могут, зло подумал Артемов. Все зависит от Марты – пойдет она на такой риск или нет. Многое зависит и от полковника – сумеет ли он убедить ее.
Этот чертов Борович словно устроил проверку на выносливость, на вшивость, на что угодно. Какого черта он отложил операцию?
«Марта, срочно связывайся с Боровичем, – Артемов мысленно представлял разговор с главой «Ариадны», – говори, что твои бойцы не железные, многие излишне нервно встретили приказ, а в такой обстановке работать невозможно».
Слова.
Все это слова.
Нужны крепкие аргументы.
Понимая, что теряет время, Артемов связался с Директором – вся надежда на его огромную черепную коробку. И подумал: интересно, какие шаги предпримет Спрут? Что зародится в его голове и как это будет реализовано?
Ленц, казалось, вовсе не думал. Он лишь сказал в трубку:
– Жди результата.
Неизвестно, бросил он ее или нет.
В 15.00 сразу по нескольким телевизионным каналам прошло срочное сообщение. Его содержание сводилось к следующему:
Нам только что стало известно, что очередные слушания по делу об убийстве Магомеда Муразова, больше известного как Мохаммед-Эфенди, назначены на завтра. Возможно, именно завтра станут известны имена исполнителей и кто стоял за проведением этой спецоперации.
Несколько телеканалов подразумевало и несколько телевизоров в офисе на Пречистенке. Впрочем, новости Борович смотрел в своем кабинете по роскошному немецкому «Леве». Вполне возможно, что ему хватило бы именно «слов», объяснений, которые родились в голове Артемова.
У генерал-майора не было веской причины откладывать силовое мероприятие. Просто он нервничал не меньше остальных; особенно остро это проявилось, когда до начала операции остались считанные часы. Он был человеком и как любой человек имел слабости. Он поступал так, как поступили бы на его месте многие: оттягивал время. Хоть немного. И в душе надеялся, что за это время что-то произойдет, что ему сверху скинут приказ свернуть все к чертовой матери. Понимал, что надежды никакой, но поступал согласно общепринятым правилам.
Он не чувствовал игры за спиной, поэтому мысль проверить информацию ему в голову не пришла. К тому же выяснить источник информации фактически невозможно.
Нечто подобное Борович пережил в декабре прошлого года. Вплоть до выхода первого репортажа катарского телеканала, где крупным планом показали человека в маске, он не находил себе места. Борович ожидал чего угодно, только не облегчения. Он буквально хватанул свежего воздуха, вырвавшегося из экрана телевизора; то ли зарядился его энергией, то ли прошел короткий, но обнадеживающий курс электронно-лучевой терапии. Только недавно он на свой вопрос: «Как прошла операция, доктор?» – рассчитывал получить лишь один ответ: «Какой, к черту, доктор? Я – апостол Павел».
На сей раз российские новостные каналы облегчения не принесли.
Выключив пультом телевизор, Борович, не дожидаясь, когда его подстегнут сверху, связался с Мартой по спутниковой связи.
Связываясь, он обрывал последнюю нить с «Ариадной».
«Как на иголках» – другого определения своему состоянию Артемов подобрать был не в силах. Мечтал как о несбыточном: «Поскорее бы закончился этот затяжной, как после виагры, акт…» Ни конца ни края не видно.
Есть у спецслужб широко распространенный термин – «акт возмездия». Это и есть спецоперация, которая заключает в себе ответ на выпад противника. Порой такие акты разрабатываются месяцами, иногда ответный удар не заставляет ждать. Очень часто акты возмездия проводят наемники, секретные агенты, агенты-нелегалы. Вот уж с кого ничего не спросишь и ничего не узнаешь, так это с глубоко законспирированного нелегала или спецагента. «Вызовите ко мне агента-нелегала». Чушь. Из чьих уст она бы ни прозвучала – из прокурорских ли, судейских или совсем больших. И в этом плане спецслужбы занимают отдельное место, писанное в секретных указах отдельной строкой. Провести секретную спецоперацию для них, профессионалов, – дело не очень-то и сложное. Равно как и провалить ее. Иногда
