уважали и за глаза называли «гибридным диссидентом» – украинец по национальности, он родился и вырос в Караганде, продолжить службу, а точнее, сделать карьеру мечтал в Москве. Для того чтобы прибиться к чужим берегам и назвать их своими, он во время визита в столицу познакомился с российскими ракетчиками. Ему не повезло – русские шарахались от его сказочных идей, как тараканы от дихлофоса. Его товарищи по полку также побаивались его политической подкованности. Он был именно из третьей – без названия и населения – страны, уместившейся в его яйцевидной голове. Он читал газеты и журналы так, будто это была запрещенная литература. В Крыму о его политических прибабахах не знали, украинские зенитчики приняли его как своего. Тарас Лозовский предложил Пьяненко свою комнату в общежитии. И после визита к Андрею Карпатову «диссидент» долго смотрел в глаза каждому, кто находился в этой комнатенке. И взгляды его новых товарищей были также напряжены: «Неужели?!»
Александр Абрамов в сотый раз, наверное, перечитывал записку Лозовского и не мог связать разрозненные фразы и отдельные слова. Разгадка обязана быть простой, ответ где-то на поверхности…
Дело закончено. Все материалы по нему и одно из главных действующих лиц переданы лично экс- министру обороны Украины. Доказанная и едва не осуществившаяся диверсия связана с диверсионной же акцией 2001 года. Но не ясны, пока не ясны ее мотивы.
Как будут решать между собой острую проблему спецслужбы Украины и Израиля – дело этих двух стран. Снова разгорятся подковерные войны, на поверхность покажется лишь верхушка айсберга, доказывающая невиновность отдельных военачальников, но не противовоздушной обороны, что изначально не ставилось под сомнение. Снова на первом плане начальники, рядовые опять оказались в дерьме по уши. Примеривая униформу, они облачались в одежду под названием «человеческий фактор».
Эти мысли преследовали Абрамова всюду. Даже в столичном аэропорту. Даже в ответе Мэлоди на ее вопрос «Мы встретимся?» – «Может быть, снова через пять лет».
Любовь на вырост.
Она из категории первой перескочила в последнюю – так казалось Сане Абрамову. Она вернулась из прошлого, погостила несколько дней в сердце капитана и провела его по дорогам воспоминаний, и ей теперь пора возвращаться назад…
Эта история оставила немало белых пятен, напрямую связанных с синими пятнами на лице Блинкова. Абрамов не верил Джебу и «прямым» доказательствам, выписанным в виде синяков на его скуле. Не мог поверить, что морской диверсант, закаленный в боевых операциях, мог упустить Романа Парубного. На языке вертелся вопрос: «Ты отпустил его?» В ушах стоял ответ: «Ты в своем уме? Тогда за каким чертом я погнался за ним?» –
Романа Парубного больше никто не видел. Правда, на окраине промышленного района Евпатории произошел странный случай. Дети услышали взрыв на стройке и сообщили в милицию. Вместе с нарядом прибыли и саперы. Они осторожно поднялись на второй этаж недостроенного дома и в одной из комнат увидели множество обрывков денежных купюр. Позже при сопоставлении было установлено, что всего денег было около пяти тысяч долларов, то есть неполная пачка стодолларовых купюр.
– Передавай привет министру.
– Обязательно передам. – Откровенный взгляд Мэлоди запоминал облик капитана.
– Твой рейс объявили. Пойдешь?
– Да, пора. – Что снова не вязалось с мыслями Мэл. Она хотела остаться. Хотя бы для того, чтобы связать разрозненные нити их отношений, и лишь время не позволяло ей сделать этого. – Спасибо тебе, Саня. И твоим парням спасибо. Звони.
– Конечно, позвоню.
«А ведь мы действительно старые друзья, которым нечего сказать. Мы – «коммуникативные неудачники».
Капитан долго смотрел вслед «Боингу», взявшему курс на Тель-Авив. Хорошо, подумал он, что в этой истории, затянувшейся на пять лет, поставлена точка. Несмотря на раненое сердце – хорошо.
4
– …Восемьдесят пять, восемьдесят шесть, – Кок шевелил губами, подсчитывая деньги. – Восемьдесят семь тысяч. Долларов. Парни, мы работали на скрягу, – сделал он однозначный вывод. – Почему не по сто «штук» нам заплатили, я спрашиваю? С нас что, подоходный налог вычислили?
– Вычли, – поправил товарища Чижик.
– Ну вычли, какая разница? Джеб, тебе Абрамов случайно не дал контактный телефон израильского министра? С нее причитается, между прочим. Я видел ее фото в газете. Ничего так, симпатичная телка. Я бы… щелкнулся рядом с ней. А что, меня многие министры любят. Знаете, что бы я сказал ей на прощание? А я вам скажу…
– Можно я скажу? – спросил Тимур. – Ты бы сказал ей: «Вспомни болтливого черта, и я появлюсь». Она тебя ни разу не видела, но уже устала от тебя.
– Вот тут ты прав. У меня была девушка – лет сорока с небольшим. Мордовала меня самым наглым образом. У нее привычка была: «Ты что делаешь?.. А, ну хорошо, хорошо, делай свое дело. Ты что несешь?.. А, ну хорошо, хорошо, неси. Куда это ты собираешься?.. Ну и проваливай!»
Агенты расположились за столом на террасе отеля. «Берег мечты» встретил их своей неповторимой свежестью и особым уютом. Бриз доносил с Балеарского моря запах йода. Из кухни долетал аромат жаренного на открытом огне мяса. Из восьмидесяти номеров треть пустовала, но гостиница приносила прибыль.
Здесь собрались все, кроме капитана Абрамова, задержавшегося в Киеве в ожидании адмирала Школьника. «Какого черта ему снова понадобилось от нас?» – думал Джеб, поймав себя на мысли, что встречает шефа флотской разведки с прежним настроением томительного ожидания. Недоставало неприлично радостного голоса адъютанта: «Он САМ едет к тебе, Женя!» Сам же и везет новое задание. Не дай бог, открещивался «молчаливый воин». Он был готов взять адмирала на содержание, предоставить ему в этой гостинице, приобретенной агентами на свои деньги, полный пожизненный пансион, лишь бы оградить себя от неусыпного аппарата разведки.
