5
«Я научился предчувствовать неприятности, и мне сегодня что-то особенно не по себе». Эта фраза тоскливым звуком гобоя засела в голове Накамуры, и не было сил избавиться от нее и этого язычкового музыкального инструмента, расширяющаяся трубка которого была словно приставлена к уху. Он мог избавиться от нее лишь одним способом – продолжить ее в присутствии человека, которому она и была адресована. Потребность выговориться, как жажда, требующая удовлетворения, нарастала в нем с каждым мгновением.
Шон находился в своей комнате с тонкими, пропускающими малейший шорох стенами. За одной стеной комната Ёсимото, за другой – просторная гостиная. Остальные стены пропускали многослойный звук моря.
Японец был одет в широкую белую рубашку, расстегнутую до середины груди. Зеркало напротив отражало облик взволнованного бретера и только что не кривилось от этой нелепицы.
Вначале в комнату вошел низкорослый Хорикава и стал в стороне от двери. За ним появился Ксавье в серой рубашке без рукавов.
– Ксав, поезжай на остров. Возвращайся со Скипом. Райнер остается на флагмане старшим.
Перед Шоном бамбуковый столик с шероховатой поверхностью цвета чернильного облака каракатицы. Японец изредка наливает себе виски и медленно, словно процеживает сквозь зубы, потягивает крепкий напиток.
В ожидании старого пирата Шон предался размышлениям о будущем, которое «легко предсказать, но трудно предсказать его точно». Накамура на протяжении последних лет доказывал, что будущее можно проектировать. Поезд остановить невозможно? Ерунда. Нужно спроектировать дополнительную ветку, состав свернет на этот путь и на нем замедлится ход. Однако, занимаясь спасением поезда, можно пропустить падение самолета на землю. Рук не хватает. Сейчас Шон предстал перед ухмыляющимся зеркалом в виде Великого Творца.
Его облик снова поменялся. На его лице написано недоумение. Зинберга еще нет, а Накамура уже обращается к нему:
«Боже, Скип, чем я занимался все эти годы! Я готовил наемников?! Где они? Какой крупный заказ они выполнили, чтобы название базы было просто на слуху? Про меня говорили и сейчас говорят: Шон Накамура сделал большие деньги на торговле оружием. А если бы я их не сделал? Нашим политикам нужны громкие имена, а что за ними – по большому счету, не важно. Все это время «Ферма» держалась только на моем имени. Все дело в афише. Там-то действует такой-то центр по подготовке наемников – получите видеозапись тренировок. Страшно? Но настоящие школы можно пересчитать по пальцам. Остальные работают на авторитет того или иного государства, крупной фигуры от бизнеса или политики. Порой мне хотелось собрать пресс-конференцию и заявить: «Я, Шон Накамура, капитан «Интерцептора».
– Присаживайся, Скип, – Шон указал прибывшему ветерану на плетеное кресло. – Выпей и послушай меня. Я свихнулся бы, не будь у меня команды, грозного капера и тебя. «Ферму» закрыли бы четыре года назад. Но конгрессмен поддерживал якобы приносящие выгоду «глубинные рейды». И сама «Ферма» готова пуститься в безвозвратный рейд.
Зинберг тряхнул головой, ничего не понимая. Шон будто не замечал его.
– О пользе «Фермы» Флин врал мне в глаза: «Глубинные рейды – это универсальный инструмент». Просто удивительно. За ложью следовала правда: «Ты нужен мне, Шон». И снова ложь: спецоперации за рубежом для поддержки сраных дипломатов. Флин закрыл этот вопрос в 2002 году, когда впервые посетил «Ферму», а чуть позже взял деятельность моего подразделения под свой контроль. Он воспользовался дурацким шагом ЦРУ, которое второпях оформило «Ферму» на частное лицо, и открыто сказал мне: «Ты теперь полноправный владелец «Фермы». Посылай всех в жопу и ссылайся на меня». Боже, как ему это идет! Он разыграл шахматную партию, сведя ее к пату: на частной земле ведутся частные работы, но «сводки» в конгресс идут, как и прежде, под знаком орла. Однако такую умную игру мог вести лишь человек, которому оставалось жить считаные дни. Но я, в отличие от Флина, хочу прожить долгие годы. А старый педик все никак не сдохнет! Он всех, включая смерть, вводил в заблуждение. Он с ней давно на «ты». Видел и расстрелы вьетнамцев, видел и сожженные напалмом деревни.
Зинберг взял со столика бутылку виски и демонстративно отметил уровень жидкости, чиркнув по стеклу крепким желтоватым ногтем.
Шон перехватил его жест и погрозил пальцем.
– Я не пьян, Скип. Плесни-ка мне и себе. Я привязан к «Ферме». Только здесь я и мой сын в безопасности. Даже в Бангкоке, не говоря о Вашингтоне, на меня могут надеть наручники.
– Доигрался? – равнодушно поинтересовался Зинберг, затягиваясь сигаретой.
– Флин доигрался. Николь предложила свои услуги российской разведке. Если ФБР арестует ее, то все мы доиграемся. Уже сейчас мне плевать на чертово колье! Поджидая тебя, я думал о запасном пути. Рельсы еще не проложены, но уже построена станция, на которой я сойду. Мне жаль, что ты сойдешь на другой станции. Мне будет не хватать тебя, Скип. О других я даже не вспомню.
– Когда ты надумал линять?
– Как только получу сообщение от Вильмана и Хаксли. Для них это плевая работа. Но если они провалятся, я смогу как-то повлиять на ситуации только с «Фермы».
– Мне ты можешь соврать, но почему ты врешь себе, Шон?
– Ты прав, старина. Если я слиняю, не дождавшись доклада, то уже никогда не дождусь.
– Я дам тебе совет: уезжай сегодня. «Интерцептор» мигом домчит тебя до Сингапура. Оттуда ты сможешь уйти на все четыре стороны.
– Нет, – японец покачал головой. – Ты даже не представляешь, как важно для меня сообщение Вильмана. – Шон прислушался, повернувшись лицом в сторону спальни Ёсимото. – Она мертва – вот что я хочу услышать.
– Поверь мне, Шон, твоя злоба сведет тебя в могилу.
6
Тимур первым углубился в поросший водорослями грот, держа наготове старый, но пригодный для
