сходить с ума.
– Они действительно учились в одной школе, – Герман опустился на стул, избегая взгляда босса. – Отчасти подтвердилось, что Николай Румянцев сделал Марковцева настоятелем монастыря…
«Сделал, – скривился банкир. – Почему не сляпал? Деревенский детектив».
– Что дальше?
– В патриаршем секретариате сказали, что Румянцев дважды посещал новоградский монастырь.
– Ну и?.. – Матиас развел руками и поочередно глянул на свои ладони. – Почему я должен подгонять тебя идиотскими вопросами? Какие выводы ты сделал из этого?
– Я не доверяю Марковцеву – вот все, что могу сказать. У меня нет доказательств. Он может работать на «контору». А его прежние отношения с Румянцевым – лишь счастливые стечения обстоятельств. Он просто использовал их.
– «Может» и «работает» – две разные вещи. Я не пойму, к чему ты продолжаешь гнуть свои линию?
Герман ответил не сразу. Фактически он дождался следующего шага противоборствующей стороны, и тот действительно оказался специфическим.
– Они нашли достойный выход из этой ситуации, – наконец отозвался он.
Может, в связи с этим в его голове родилась простая до безобразия идея. Он понял, как удовлетворить «земноводную» ненависть босса, поквитаться с Марковцевым и подставить военное разведведомство. То было напрямую увязано с антитеррористическими учениями, проводимыми 5-м управлением ГРУ и военной контрразведки ФСБ.
– Значит, он дал тебе двадцать четыре часа… – Адамский покивал. – Посмотрим, сделаем выводы. Я поверю Марковцеву и попрошу у него прощения… если он это все время проваляется на кровати.
– А если не проваляется?
Герман не ответил на этот вопрос. День был насыщен событиями. Одни были плановыми, другие – нет. В числе запланированных значился визит к полковнику Баженову. И к этой встрече все было готово.
У Адамского был богатый опыт по той же дискредитации сотрудников силовых ведомств, по закрытию уголовных дел, освобождению из-под стражи, продаже должностей и даже по перехвату чужого бизнеса. Банкир обеднел в этот день на десять тысяч баксов. Шестеро муровцев обогатились ровно на эту сумму.
В 16.20 к дому полковника Баженова подъехали три машины. Из «Нивы-Шевроле» вышли два следователя МУРа и три оперативника. Корейская «Киа» выпустила еще одного «оборотня» и двух женщин неопределенного возраста, одетых не по сезону легко. На джипе «Мерседес» приехал Герман Адамский. Он никуда не спешил, потому остался в машине. Остальные восемь человек деловым шагом поднялись по лестнице на третий этаж.
Левую опергруппу возглавлял майор Акиньшин, ему помогал капитан Бычков. Акиньшин позвонил в дверь и, поздоровавшись с полковником, предъявил ему постановление на обыск. После чего бесцеремонно отодвинул хозяина трехкомнатной квартиры плечом и дал дорогу своим товарищам.
Николай Николаевич, одетый по-домашнему, слепо вглядывался в постановление, выданное районным судьей. Он жил на углу Ольховской и Новой Басманной, и нашумевшее название районного суда вызвало сейчас неподдельный трепет в груди. Никто не поднимет в его защиту плакат, и он будет торчать в следственном изоляторе год, два, сколько понадобится.
Он сразу понял, в связи с каким делом к нему вломились муровцы. Что они ему подкинут и занесут в протокол, значения по большому счету не имело.
Баженов поспешил в комнату и предупредил жену:
– Спокойно! Молчи и на вопросы не отвечай. – Повернулся к старшему опергруппы. – Что вы хотите найти? Может быть, я облегчу вашу работу.
– У вас имеется огнестрельное оружие? – Акиньшин пощелкал пальцами, требуя назад судейское постановление. Сложив его, убрал в карман.
– Пистолет Макарова и двуствольное охотничье ружье, – ответил Баженов. – В сейфе. Там же лежит разрешение на хранение пистолета. Я вас знаю. Ваша фамилия Акиньшин, вы работаете в МУРе.
– Отличная память, Николай Николаевич, – деловито похвалил майор. – Откройте сейф, пожалуйста.
– Вы проводите следственные действия, – нервно напомнил полковник. – Выполняйте требования закона и пригласите понятых.
– Вы настаиваете?
– Настаиваю! – Баженов цеплялся за соломину и понимал это. Когда фабрикуют дела, оперативники понятых привозят с собой. За пару бутылок они распишутся в любом протоколе. Он был бессилен перед беспределом.
В квартиру вошли и остановились посреди комнаты две женщины лет сорока. Со следами пьянства на припухших лицах, однако наверняка с паспортами. Дамы с интересом осматривались в комнате. Они шарили глазами по японской видеотехнике, цепляли хрусталь, сервизы и серебряные статуэтки в низком модном серванте, старинные настенные часы. На хозяина и хозяйку ноль внимания.
– Понятые, – обратился к ним майор, – подойдите поближе. Лицо, в квартире которого проводится обыск, изъявило желание показать содержимое сейфа. Открывайте, Николай Николаевич.
Сейф находился в углу комнаты между креслом и электрокамином. Его скрывали плотно задернутые шторы. Баженов послал жене, застывшей на тахте, очередной сигнал: «Спокойно!» Вынул из кармана связку ключей, присел перед сейфом и открыл тяжелую дверцу.
– Отойдите в сторону, пожалуйста, – попросил следователь. – Понятые, подойдите ближе. Еще ближе! – прикрикнул он на женщин.
