– Почему?
– Дурацкий вопрос. В звании генерала я был в подчинении полковника Юсупова, ординатора для военнослужащих.
И вот спустя три года Габриель задал Корралесу вопрос:
– Какова численность гарнизона на Безымянном?
– Не заглядывая в бумаги, скажу: десять тысяч. За тридцать восемь месяцев обстановка усложнилась. Наш премьер напомнил недавно марокканским властям, что в Испании живут и работают более двухсот тысяч марокканцев. Сотни тысяч транзитом проезжают по нашей территории из стран Европы на родину и обратно. Наши инвестиции занимают второе место среди иностранных капиталовложений в Марокко. Причем мы первые по объему оказываемой Марокко экономической помощи. Конечно, премьер не угрожал…
– Мне все равно, – перебил Габриель генерала. Тот по его распоряжению отслеживал все более или менее существенные конфликты на всех четырех островах, которые в апреле 2003 года посетил полковник Юсупов. Габриель сделал выбор в пользу Безымянного. Там, по его мнению, находились слитки. Но все тридцать восемь месяцев, как правильно высчитал шеф СЕСИДа, не мог вычислить их местонахождение. Они могли быть закопаны на самом острове, в одном или двух кабельтовых от берега, на юг или восток, север или запад…
«Когда мне исполнится восемьдесят, я все еще буду искать его». Эти слова Габриель адресовал когда- то прелату ордена. Теперь ситуация изменилась коренным образом: русские агенты на верном пути. И до завершения этой долгой и трудной работы остались считаные дни.
– Продолжай отслеживать любые сообщения, касающиеся этих четырех островов. Ключевое слово «инцидент». И однокоренные, не знаю, как правильно. Я обрадуюсь такому сообщению:
Он был уверен: инцидента не миновать. Остров в руках испанских военных. Остров небольшой, и гарнизон увидит группу людей или работу группы людей на суше или на море. И работы эти кратковременными никак не назовешь. Две тонны золота – они и в Африке две тонны золота.
Прощаясь с генералом, Габриель погрозил ему пальцем:
– Не вздумай спровоцировать заваруху на островах, лишь бы я оставил тебя в покое.
Юсупов сдержал слово, данное самому себе в Сомали. Он променял золото на свободу. То был не час, о котором он грезил, а целая жизнь. Ему выпал шанс навести в ней окончательный порядок.
Он в компании российских разведчиков. Взгляды, манеры Школьника и Абрамова говорят ему: ты дома, расслабься, – а он слышит интонации прелата Мельядо и Габриеля Морето: «Случилось то, что случилось, или то, что должно было случиться?»
Юсупов снова не получил желаемого. Он попросил ледяного вина, но получил комнатной температуры; спросить просто холодного напитка означало получить стакан горячего чая.
После долгого перелета из Найроби в Барселону и на удивление коротких паспортной и таможенной процедур (Эль-Прат только-только начал отходить от забастовки диспетчеров) Юсупов отказался от отдыха в гостинице. Школьник и Абрамов принимали гостя в одном из кабинетов с современной мебелью, который появился в результате перепланировки гостиницы: четыре из восьми смежных комнат, предназначенных для ведения деловых переговоров и заключения сделок, были перепланированы под офисы сыскного агентства.
Юсупов попросил чистый лист бумаги и набросал на нем простенькую карту.
– Юг Испании, север Марокко и Гибралтарский пролив, разделяющий эти страны, – объяснил он. – «Беглый огонь» был приписан к порту Кадис, тогда основная деятельность экипажа распространялась на побережье от городка Тарифа до Серо-де-ла-Орка. Именно в Тариф мы перевезли на армейском грузовике золото. Перегрузили на «Беглый огонь» 5 апреля поздно вечером. Отрезок времени до утра следующего дня оказался для меня самым беспокойным. Я оставлял золото на попечение русских моряков.
– Почему вы сделали выбор в пользу русского экипажа? – спросил Школьник.
– Хотя моя мать и была испанкой, но я всегда считал себя русским, – ответил Юсупов. – И никогда – наивным. Русские моряки, которых я отправил на тот свет, казались мне надежными людьми, отдавали честь, сторонились, когда я проходил мимо. Однако и в рот мне не заглядывали. Но все это пустяки по сравнению с одной-единственной причиной: чтобы вывезти и спрятать золото, мне была нужна команда. А сколотить новую у меня не хватало времени. Я не мог представить, что русские сделали из одного вида преступления прикрытие для другого. Они называли меня министром, разруливающим незаконные эмиграционные потоки. – Юсупов хмыкнул. – «Министр» и не подозревал, что беженцы для экипажа – это прикрытие для наркотрафика. Что и стало началом конца.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Я не стал предупреждать экипаж. Они понимали, что будет с ними, снимись они с якоря. За двенадцать часов моего отсутствия они могли уйти лишь в Марокко, не говоря о британском Гибралтаре. И то чисто теоретически. Их бы задержали испанские пограничные корабли. Или расстреляли марокканские.
– Что было дальше?
– В штабе несколько месяцев муссировался вопрос, укреплять ли спорные острова. Точнее, отвечать ли на инициативу марокканцев. Они периодически занимали острова с целью создания там «военно- наблюдательных пунктов». Я подал идею укомплектовать гарнизоны на спорных территориях марокканцами, имеющими испанское гражданство, но некогда присягнувшими королю Марокко. И получил добро от начальника штаба: «Вывози «мусор» на острова».
– Но прежде вывезли туда золото, – кивнул Школьник.
– Да, мы спрятали его на Безымянном. Дечин и его команда не понимали, чего еще я жду. Надо было видеть их лица, когда на остров высадился испано-марокканский «десант». Русские были в шоке. Десять солдат – не самый надежный щит, но он отгораживал русских от слитков. Меня – нет. Потому что в моей власти было снять гарнизон и вывезти золото. Даже тайком от компаньонов. Я не собирался их кидать, но они так думали. Я же не мог обходиться без гарантий, а гарантия – это гарнизон на острове. Жадность и глупость толкнула «беглый экипаж» на предательство.
