И начиналась моя болтовня, как правило, с какой-нибудь шутки, которой я спешила поделиться, или с вполне оправданного вопроса Сержа. Скажем, я цитировала Октябрьского, который назвал бедра медсестры Валечки «красой монументальной», а Наде Колодяжной досталось определение «фантом акушерки». Серж в тот момент пил чай и поперхнулся:
— У вашего начальника довольно черная фантазия.
Я сначала не поняла, что возмутило Сержа, а потом рассмеялась. Дело в том, что фантом акушерки — это не бред или жуткие видения, а вполне конкретный предмет. Так называется муляж, пластиковый макет женского таза, на котором акушерки обучаются родовспоможению.
А потом черт меня дернул за язык, и я рассказала, какой чудный у Нади муж, очень воспитанный, интеллигентный и начитанный человек. Он физик и работает в каком-то секретном институте (!). А у Леши Кравцова — несло меня дальше — большая любовная драма. Он уже несколько лет души не чает в нашей инструкторше по лечебной физкультуре Тане. Она старше Пети на десять лет, у нее двое детей и муж- пьяница.
Но бросить его почему-то Таня не может или не хочет. Петю она любит, но любви своей стыдится. Об их отношениях все знают, но делают вид, что ничего не замечают.
Петин папа, генерал ФСБ (!), хочет сына женить на дочери соседа, другого генерала, из МЧС (!).
И когда я успела столько выболтать? Ведь мы с Сержем главным образом целовались, когда были вместе.
В преддверии пытки бессонницей мне бы следовало хорошенько выспаться. Но я ворочалась с боку на бок и никак не могла расслабиться и забыться. В середине ночи мне вдруг пришла в голову мысль, что Сержа арестовали. Он сейчас в тюрьме, лежит на жестких нарах или стоически переносит допросы. Дадут ли мне возможность увидеться с ним? Как это называется? Очная ставка. Почему в библиотеке я не поинтересовалась, какое ему грозит наказание? Эгоистка. Все только о себе да о себе. Подумаешь, испугалась, что придется замуж выходить за любимого человека.
Может быть, ему передачку приготовить? Теплые вещи и калорийные продукты.
Серж наверняка никого не выдаст. Он не похож на человека болтливого или трусливого. Как он там, мой дорогой? А его хозяева? Должны же они что-то предпринять!
Устроить побег или обменять его на нашего шпиона. Если бы у него все было в порядке, он бы мне давно позвонил. С заграницей теперь связь налажена. Когда Женя звонит из Бостона, то слышимость лучше, чем при телефонном разговоре с тетушкой, которая живет в другом районе. Раз Серж не звонит, значит, у него проблемы, раз проблемы, значит, посадили.
Мысли и видения, безрадостные и трагичные, терзали меня почти всю ночь.
Только задремала — подскочила от звонка будильника.
Я погуляла с Рэем и накормила его. Пристроить собаку — задача номер один. Не хочу, чтобы он попал в чужие равнодушные руки. Я набрала Иринин телефон.
— Ой, Юлька, — зашептала она сразу после приветствия, — Петя в ванной. Ой, у нас все так хорошо! Я тебе не звонила, потому что.., ну, ты понимаешь. Я тебе потом подробно расскажу. А вчера мы с ним вместе лепили кавардаши — это что-то вроде ленивых пельменей. Раскатывается сочень пресного теста, сверху — тонким слоем мясной фарш…
— Ира, у меня к тебе просьба, — перебила я подругу. — Если не позвоню вечером, скажем, часов до восьми, поезжай, пожалуйста, к тете Капе, возьми у нее ключи от моей квартиры. Потом отправляйся сюда ко мне и забери Рэя. Его вещи: поводок, ошейник, миску, щетки и все остальное, включая корм, — я приготовлю и оставлю на кухне.
— Юль, ты с ума сошла! У нас же Приветик. Ваш пес его проглотит и не подавится. Хотя — ладно, разберемся. А ты куда?
— Возможно, я уеду в командировку, срочно и надолго. Мне сейчас некогда говорить, потом объясню. Ты с собаками умеешь обращаться, только тебе и могу доверить Рэя. Не забудь взять ботинок Сер… Саши, Рэй с ним не расстается.
— А куда командировка? И денежная, выгодная?
— Выгоднее не бывает. Ир, ты мне обещаешь, что с Рэем будет все в порядке? Я тебе деньги оставлю, чтобы его до твоего дома на такси довезти. И еще. Ты позванивай здесь тетушке, ладно? Ну все, пока! Передавай привет своим мужичкам.
Я быстро положила трубку, чтобы избежать новых вопросов подруги. Теперь надо позвонить на работу.
Октябрьский, после того как я заявила, что не могу прийти на работу, обругал меня:
— Симулянтка! В пятницу прогуляла и сегодня — туда же. Я тебя уволю!
— И правильно сделаете, — согласилась я.
— Так, — крякнул Сергей Данилович. — Какой диагноз?
— У кого?
— Да у тебя, дура стоеросовая. Я врач пока еще, между прочим, если ты забыла. Что там у тебя нашли?
— Э-э-э, пока еще рано делать выводы. Прохожу обследование. Сергей Данилович, вы извините, но я правда не могу прийти сегодня. Извините! — И я снова быстро положила трубку, чтобы не продолжать врать и выкручиваться.
Но через несколько минут мне позвонила Надя Колодяжная.
— Юленька, что с тобой? Октябрьский хочет отменить плановую операцию и отправляет меня к тебе. Что случилось?
— Не надо отменять операцию, — испугалась я. — Все в порядке, не надо ко мне приезжать, меня не будет. Надя, я уже выхожу из дома. Потом объясню, хорошо? Вы не волнуйтесь. Что? Конечно, позвоню, обязательно. Пока.
Какие славные люди меня окружают, а я их всех предала. Как там сказано в законе?
«Непреднамеренное сокрытие». А здесь — непреднамеренное словоизвержение. Если все обойдется, я больше ни о ком никогда слова не вымолвлю.
Нужно собраться и решить, что надеть.
Привычные джинсы и свитер не годились — молодежный и малосолидный у меня в них вид. Вечернее бархатное платье тоже не подходит, не на бал собираюсь. Пожалуй, остановлюсь на длинной черной юбке в круговых складках. Она старенькая, но если хорошенько отутюжить, вполне прилично выглядит.
Надела белую шелковую блузку с коротким черным пиджаком. И стала похожа не то на школьную даму, не то на служительницу в крематории. Поменяла блузку на красную водолазку — слишком ярко. Надела клетчатый пиджак — легкомысленно.
Примерила давно купленный, но неношеный джемпер с круглым воротом — хорошо, но я почему-то себя в нем чувствую как в доспехах на голое тело.
Я перетрясла свой небогатый гардероб и остановилась на стареньком уютном свитере. Оливкового цвета, вязанный резинкой из плюшевой пряжи, с воротником-хомутиком, он приносил мне удачу. Последний раз я его надевала, когда шла к Октябрьскому наниматься на работу.
Сколько вещей взять с собой и в какую сумку их положить? Она не должна быть большой, но в маленькую все не поместится.
Ведь мне надо захватить туалетные принадлежности, смену белья. Лекарства? Книгу? Продукты? Понадобятся ли мне медикаменты в заключении и будет ли там время для чтения? Одни вопросы. Прежде чем вызывать, органы могли бы и список допущенных вещей продиктовать. Я слышала, что у мужчин в тюрьме снимают носки и галстуки. А у женщин? Неужели колготки? Я же без них замерзну. Надо, следовательно, взять шерстяные носки. Мне их тетушка вязала. Как она тут будет без меня? Ведь совсем одна останется.
Я упаковывала вещи в полиэтиленовые пакеты и складывала их на стол, а перед глазами стояли картины: тетя Капа ходит по инстанциям и скандалит с чиновниками.
Здоровье у нее не богатырское, давление прыгает, лишние стрессы ни к чему. Как бы придумать, чтобы ей сообщили, будто я уехала в длительную командировку без права переписки?
Подходящая сумка у меня имелась — нечто среднее между хозяйственной авоськой и портфелем.
