плач.
Понедельник, 17 августа
Вечером папа, Джаспер и я пошли погулять, Билли с мамой остались в отеле, чтобы перемерить все накупленное. В этот день Билли и мама жили душа в душу. Мама вела себя, как старшая сестра. Некоторые матери часто говорят: «Я и моя дочь — прямо как сестры!» Так вот, эти боценские «сестры» просто с ума посходили. С нами они не разговаривали, потому что мы не покупали себе тряпок. «Получается так, будто мы — транжирки, а вы такие бережливые!» Но это не получалось, а было на самом деле.
Вторник, 18 августа
Опять ночь с храпом! Утром у Билли с мамой началась «тоска по югу». «Папа, darling (дорогой), ну хотя бы до Флоренции! — канючила Билли.— Наша учительница по искусству советовала осмотреть там музеи». Если что-либо рекомендует учитель — мама считает причину уважительной. (Вспомните английский колледж!)
Но папа и я были против из-за нашей кожи. Под южным солнцем, на море наша кожа покрывается красной сыпью и жутко зудит. Поэтому мы никогда не ездим к морю.
Решение было за Джаспером. Он спросил, не ближе ли Флоренция к Риму, чем Боцен. После уточнения высказался за Флоренцию. Нас с папой занимала проблема: почему Джасперу хотелось быть ближе к Риму?
После того как папа сообщил, что из-за больших расходов на Флоренцию нам придется сократить отпуск, мы туда и отправились.
Среда, 19 августа
Флоренция сияла загаром всех оттенков. Говорят, что это красиво. Не уверен. Мы с папой сидели под тентом открытого ресторанчика и чесали прыщи. Джаспер был с нами. Он был немножко растерян. Со всех сторон слышалась английская речь. Такого количества англичан, заметил он, не встретишь и у себя дома.
Джаспер опять спросил, далеко ли до Рима. Папа подсчитал: четыре-пять часов езды на машине.
— Only four (Только четыре),— повторил Джаспер и одарил папу тоскливым взглядом.
— Ты хочешь в Рим, Джаспер? — спросила мама, а папа от страха заглотнул непрожеванные спагетти.
Джаспер кивнул. Потом, поколебавшись, вынул из кармана потертую бумажку. Развернул ее и протянул маме. Это было письмо. Старое. Наверное, Джаспер приехал с ним в Вену. У нас он ничего не получал. Письмо было грязное, в жирных пятнах. Выглядело почти историческим, хотя, судя по дате наверху, всего от 5 июля.
Письмо было от Мэри. В нем говорилось, что у нее все в порядке и у ее мужа тоже. Две недели назад они переехали в маленький домик. Она часто работает в саду. Мэри надеется, что у Джаспера тоже все хорошо и он больше не делает глупостей. В конце письма Мэри сообщала, что в августе полетит с мужем в Рим — провести там отпуск. Будем жить возле фонтана Ди Треви,— сообщалось в письме (естественно, по-английски). «Я буду каждый день бросать в фонтан монетку, чтобы исполнились твои желания».
Прочитав письмо, мы не знали, что и сказать. Джаспер ведь не рассказывал нам о Мэри, и мы не знали, кто она. Судя по письму, ее можно было считать тетей Джаспера или его кузиной.
— Who is Mary? (Кто такая Мэри?),— лицемерно спросила мама.
— My mother (Моя мама),— ответил Джаспер и зло посмотрел на нас. Так зло, как уже давно не смотрел.
— And what is Mrs. Pickpeer? (А кто такая госпожа Пикпир?) — спросил нежно, как служитель в клетке со львами, папа.
Джаспер пожал плечами:
— Госпожа Пикпир меня родила. Но я ее не люблю. И она меня тоже. She only loves Tom (Она только Тома любит).
Мы кивнули, будто услышали самые обычные слова.
— Ну? — спросила мама, посмотрев на папу.
— Я не против,— пробормотал папа,— прыщей у меня и так хватает. Рим не добавит. Но ехать в неизвестность... Отель у фонтана — слишком неопределенно. Да и август — не конкретная дата.
В отеле папа подошел к портье. Из толстого справочника они выписали все римские отели, расположенные вблизи фонтана Треви. Потом портье принялся обзванивать своих римских коллег. Длилось это долго, так как итальянская телефонная связь не из лучших. Иногда ему приходилось по двадцать раз набирать номер, прежде чем дозвониться до какого-либо из отелей и спросить, проживают там господин и госпожа Гольденер. Все это время Джаспер стоял возле стойки и кусал ногти.
Маму раздирали сомнения. Вправе ли мы вмешиваться в жизнь других людей? — беспокоилась она и еще сомневалась: вряд ли господин и госпожа Гольденер отыщутся. Легко сказать — рядом с фонтаном Треви! В прошлом году мы жили в отеле, рекомендованном нам как отель «у озера». На самом же деле к воде надо было идти целую вечность.
Но портье повезло. Спустя час ему ответили, что господин и госпожа Гольденер действительно проживают по этому номеру. Но их сейчас нет. Папа попросил передать Мэри Гольденер, что мы с Джаспером во Флоренции. Джаспер хочет ее видеть. Ехать ли нам в Рим? Назвал наши имена и номер телефона. Римский портье обещал все в точности записать, а записочку положить рядом с ключом Гольденеров.
Ночь была невообразимой. Но на этот раз Джаспер не храпел, потому что не спал. Он говорил. Говорил столько, сколько не наговорил за все предыдущие дни. Как хороша собой Мэри! Увидев ее, мы вытаращим глаза. Как она мила, как добра! Одним словом, «wonderful» («чудесная»). Наверное, теперь он не вернется в Англию, а поедет с нами в Вену. Подождет, пока у Мэри с мужем не кончится «Europe trip» («путешествие по Европе»), а потом полетит в Америку. Ему ведь уже четырнадцать. А с четырнадцати дети могут выбирать, с кем из родителей жить.
— Но она ведь не родитель,— сказал я.
— Нет, родитель! — настаивал Джаспер. Госпожа Пикпир «подарила» его Мэри. А подарки не возвращают.— Когда я был с Мэри,— сказал Джаспер,— госпожа Пикпир меня не навещала и даже не писала. Разве матери так поступают?
— Но закон...— настаивал я.
Джаспер плевал на закон. На этом я сдался. Я очень устал и заснул. Еще некоторое время я слушал его сквозь сон. Слушала ли его Билли или тоже спала, сказать не могу. Во всяком случае, я что-то бурчал, когда просыпался. Чтобы он думал, что меня интересует его рассказ. А то ведь какой ужас — говорить в пустоту. Билли потом сказала, что поступила точно так же. Правда, она проявляла внимание по-другому: просыпаясь, отыскивала в темноте руку Джаспера и гладила ее. Я не делал этого из-за расположения наших постелей. Единственное, что я мог, обосновавшись на диване,— это дотянуться до ног Джаспера.
Четверг, 20 августа
Этот день я опишу по возможности подробно и точно, хотя мне тяжело.
Проснулся я оттого, что к нам в комнату вошла мама. Она села на краешек двуспальной кровати со стороны Джаспера. Тот вскочил и спросил, звонила ли Мэри. Мама кивнула, Джаспер хотел было выпрыгнуть из постели. Наверное, чтобы побыстрее одеться и ехать. Мама сдержала его порыв. Она
