им нужно! Не следи и не стой у них над душой. Не позорься и нас не роняй в его глазах. Понял? Если он скажет, сам ему привезу все, что нужно. А ты уезжай от Захара. Извиниться не забудь, слышишь?
Гоша долго краснел и откашливался. Извиняться не любил и не
умел. Этому
человека нигде не учили. Выручил Стас. Достал сигареты и, угостив старика, предложил:
—
Отдохни, покуда сеть на место вернем. Не обижайся отец. У всех оплошки бывают. Только в другой раз не ставь сеть поперек, не перегораживай реку. Не то намотает ее на мотор катера иль лодки, порвут ненароком, — предупредил мягко.
—
Добро, ребята! Больше не оплошаю! Оно и сколько мне надо? Завтра уже уйду с реки, нам со старухой хватит.
—
Захар! Очень прошу, не дайте под свое имя ловить поселковым. Когда закончите, сообщите мне о том, — попросил Гоша.
—
Ну, у меня здесь нет родни, кто косил бы под мою фамилию. О помощи никогда никого не прошу.
Так что с завтрашнего вечера освобожу от себя реку, — пообещал старик скупо.
Гошка вместе со Стасом поставили сеть по ходу косяков и, объехав ее, поспешили в поселок.
Корнеев еще издалека увидел, что на двери его дома нет замка, и заспешил, волнуясь. Уж чего только не передумал по пути. «Поселковые обчистили, тряхнули по полной программе. Покуда веселились с молодыми, браконьеры, которых с реки «кибенизировал», свою веселуху отмочили. Давно грозились.
А тут отсутствием воспользовались и даже скрывать не стали. Может, Селюкин, шакал, отметился? Тому лидеру в кайф мне нагадить! Спал и во сне случай караулил! Ну, погоди, козел! Уж от меня не смоешься! За все махом урою падлу!» — подгибаются ноги. Каково увидеть разоренное гнездо? Ведь столько старался, чтоб сделать его уютным и теплым…
Подходя к порогу, Гоша чуть не плакал. Дернул на себя дверь, из коридора в один прыжок влетел в квартиру.
—
Привет! — повисла на шее Ольга.
—
Чертушка лупоглазая! Как же ты меня тряхнула! До самой горлянки! Думал, что поселковые в дом залезли и вынесли все до нитки! Чего ж не позвонила, что ко мне намылилась? Как я тебя на реке не встретил? — удивлялся и радовался человек.
—
Премию тебе привезла. Послали, не предупредив заранее. Я когда позвонила, тебя уже дома не было. Хорошо, что ключ дал от квартиры, я уже полдня здесь хозяйничаю, — указала на постирушки, убранную квартиру, приготовленную еду.
—
На чем приехала? Где наш катер?
—
Я на попутном. Вместе с банковскими. Их Назаров попросил прихватить меня.
—
Олька, я так скучаю! Ты моя самая лучшая премия! Спасибо Александру Ивановичу!
—
Уж не втрескался ли в меня, козленок? — сверкнули озорные искры в глазах.
—
Да что ты? Я лягушат не люблю! — рассмеялся неуверенно и, схватив Ольгу за руки, закружил вокруг себя.
—
Гошка, отпусти! Ну, что бесишься? Свихнулся на радости?
—
Еще бы! Я сегодня целый день с начальником ментовки мотался. Под охраной «пахал».
—
А как он на тебя свалился?
—
Накрыл его как фраера! Прямо в сеть к нему запоролся!
—
Ну, и чем кончилось? Не базарил с ним?
—
Нет! Посоветовал ему уйти на Белую. Там семга, нерка, кижуч нерестятся. Пусть себе наловит подальше от поселковых. Назаров ментам разрешит. Эти только для себя берут, им не до базара. Ну, еще на Захара нарвался.
—
Знаю его. Я к нему не прикипалась. Да и сколько он возьмет на двоих с бабкой? От силы сотню рыб.
—
А что? У него нет детей?
—
Может, и есть, но старика никто не навещал ни зимой, ни летом. А дети нынешние — не приведись обзавестись! До пенсии дожить не дадут. Так вот только Притыкины на своих не жалуются. Все другие в один голос воют! Хотя оставаться в старости одинокими тоже не сахар. Верно? — подтянула к себе Гошку и, чмокнув в щеку, позвала за стол.
Пока хозяин умывался, Ольга уже накрыла на стол и делилась новостями:
—
А у нас в Октябрьском рыборазводный завод строят, так что забот нам прибавится с его появлением.
—
Мы там ни при чем, но рыборазводчики тоже мало получают.
—
Зато им жилье дают сразу! — вздохнула женщина.
—
Тебе-то оно зачем?
—
Гошка, мне так давно хочется заиметь свой угол. Ведь я еще никогда его не имела. И хотя убеждаю
себя, уговариваю, баба из меня лезет и просит свой домашний уют и покой. Чтоб могла отдохнуть после работы. В общаге все-таки трудно. Сама себе не хозяйка. Да и возраст уже не тот. Чужие углы не радуют, — сказала задумчиво и тихо.
—
Одно дело обещать жилье, совсем другое — дать его! Ведь в первую очередь всегда семейные идут, одиночек напоследок оставляют. А ты сорваться хочешь. У нас премиальные дают, там их не увидишь.
—
Да что премии? Где они, а где жилье? Вон завод заложили, а рядом уже дом строят. Для завод- чан! А главное, Гошка, их работников не убивают, за ними никто не охотится. Им не мстят, они живут спокойно, не то, что мы!
—
Ну, это касается лишь тебя! Не забывай, что я всего-навсего поселенец! Потому живу и «пашу», где мне определили менты. А им плевать на все наши трудности и беды. Что касается тебя, ты, конечно, права. В догонялки со смертью играть устаешь. Она может припутать в любой миг, потому что всегда стоит за нашими плечами. И я, честно говоря, очень боюсь за тебя! За себя не страшно. Я в этой жизни испытал все. Но не приведись, если кто-то обидит тебя. Я этого не переживу! — вырвалось внезапное откровение откуда-то из глубины души.
Ольга потрепала Гошку по голове. Хотела перевести все сказанное в шутку, но вместо этого попросила:
—
Гоша, хотя бы ради меня, не ходи ночами ловить браконьеров! Не подходи к кострам. Люди во зле страшны! Не стоит рисковать собой.
—
Оль, а как иначе? Кому нужен осторожный и трусливый инспектор? Таких не держат. Оно и с другой стороны глянь: сами поселковые будут презирать человека, если он станет бояться ночных рейдов. У каждого своя судьба. Коли мне суждено, то выживу и здесь. Если убьют, так и от этого не уйдешь.
своем доме могут замокрить так, что пернуть не успеешь. Сама знаешь про все. Лучше давай о другом поговорим, — предложил Гоша.
—
Ты еще не знаком с охотницей Хабаровой?
Вы читаете Дикая стая
