—
Ань, ну что брехать впустую? Не могу без тебя! — выдал совсем не то, что думал.
—
И я, — услышал в ответ робкое.
—
Все время о тебе и Степке думаю, — почувствовал, как тесно прижалась к нему баба. — Обдумал каждую мелочь. Коли дышу в поселке, не жить мне без вас! — Анна обняла Гошку смелее. — Но есть и другое, о чем знаем оба, но говорить боимся, — сорвался голос человека.
—
Ты это о чем? — встрепенулась женщина испуганно.
—
Понимаешь, я не только поселенец, но еще и инспектор на свое несчастье! Знаешь, сколько раз в меня стреляли поселковые за время лососевой путины, которая только в разгаре? Уже не счесть! Много раз могли убить, и не раз цепляли то пули, то дробь. Пойми, я не жалуюсь! Что моя жизнь? В зоне десятки раз мог откинуться. Но это я! А когда семейный стану, на вас начнут отрываться поселковые. Сначала тебя уговаривать станут, потом грозить, а дальше доставать начнут тебя и Степку, чтоб мне
досадить. Что они устроят, одному Богу ведомо, но в покое не оставят, это верняк. Даже мой барак подожгли.
—
А зачем?
—
На лугу взять решили, мол, нынче так, а завтра самого в нем поджарим.
—
Изверги! — возмутилась Анна.
—
Так это— я, а если, узнав, что здесь дышу, запалят твой дом?
—
Убереги от лиха, господи! — перекрестилась женщина.
—
Вот и я о том! И тебя, и Степку жаль! Мало без крыши и угла останетесь, но и жизнь могут отнять. Вот в чем печаль моя, Аннушка!
—
Знаешь, а у нас со Степушкой своя новость. Не сказал тебе о ней мой мальчонка? Значит, не успел. Мы ж на переговорный нынче ходили. Поначалу не поняли, кто вызывает нас, потом дошло, что это Юра, старший брат покойного мужа. Он в Санкт- Петербурге живет. Бездетный, но хороший человек. Я его знаю. Он бывал здесь раза два или три. С мужем они не дружили, ссорились часто. Юрка — человек сурьезный, не то что мой бывший — шелапуга! Этот и грамотный, и на хорошей должности уже много лет сидит. Трехкомнатная квартира в центре на двоих с женой. Она тоже работает в начальстве. Так знаешь, чего он звонил, прознав про смерть мужа? Хочет к себе Степку забрать. Обещает с него путнего мужика вырастить.
—
Это как? С усыновлением?
—
Нет! Что ты, Гоша? Я еще живая! — испугалась Анна.
—
А зачем ему Степка?
—
Своих нету. Степка — единственный племяш. Говорит, что выучит его, даст высшее образование.
—
Он и здесь учится! — недоумевал поселенец.
—
Ну, как учится? Троих учителей нету: по физике, химии и иностранному. Не хотят учителя ехать в наш
поселок. А каково детям? Недоучками из школы вый») дут. Разве это дело? Вот Юрка и предложил, мол, давай пацана к нам. На лето ко мне отпустит, если Степка захочет.
—
А кем работает тот Юрий? — перебил Гоша.
—
Он — военный, на корабле служит. Сам весь в звездах. Такой нарядный ходит, будто его с картинки сперли. И корабль его тоже военный, фрегатом зовут. Юрка на море с самой молодости. Сурьезный человек! Не пьет, не курит. По бабам не бегает. Да и где взял бы их в море? На корабле ихнем только одна женщина имеется. Да и та — обезьянка. Она у всех сладкое ворует, хулиганка. Ну а дома без детей холодно. Куда ни глянь — пусто. Хоть в квартире ткни пальцем в стенку — золото польется, — не смогла Анна скрыть зависти.
—
И что ты решила? — спросил Гоша.
—
Отправлю. Пусть поживет по-людски, в нормальной школе учиться будет. Там его никто не станет дразнить. Он ведь очень способный, но в нашем поселке все пропадет, а жалко. Я ничего не увидела в жизни, и Степка все потеряет…
—
Как сама одна останешься?
—
Почему одна? А ты? Я про тебя Юрке сказалась. Он поздравил всех…
—
Ань, я только что говорил тебе, чем рискуешь. Неужели не дошло?
—
Все поняла! Да только зря меня пугал. Я за свою жизнь всего насмотрелась.
—
Хочешь со мной остаться?
—
Куда ж денусь, раз предложил?
—
Лишь бы потом не пожалела!
—
Чудак! Любой может помереть, и не работая инспектором. Помнишь, как я к тебе в пургу забрела? Не помоги ты мне тогда — и накрылась бы с ушами. Здесь в зиму не меньше десятка людей помирают в непогодь. Оно ведь смерть не спросит согласия. И прихватывает, где захочет. Если на то воля Господа,
сгину от поселковых. А коль не то, всех переживу! Но от тебя не откажусь! Уж как будет, так и пойдет! Лучше быть глупой женой, чем умной вдовой!
Гошка смотрел на женщину, удивляясь ее решимости. Ведь все понимала, знала, что ждет, но не отказалась, не испугалась баба. Не оттолкнула Гошу хотя бы из страха за собственную безопасность. Он понял бы Анну и не осудил ее.
—
Спасибо тебе, Аннушка! — хотел притянуть к себе бабу, но услышал, как хлопнула дверь в прихожей.
Выглянул, увидел Степку.
—
Рыбу перенес, лодку помыл, брезент тоже. Теперь думаю, где ее получше спрятать?
—
Ничего с нею не будет! К
тому же уже
темно, — вытянул в окно поселенец.
—
Я лодку перевернул и брезентом накрыл. Ее и не видно! — умывался пацан, затем добавил вполголоса, — вот только б с рыбой помогли. Самому разделки до утра хватит! — глянул на мать.
Та понятливо головой кивнула:
—
Сейчас пойду, только поешь сначала, — предложила сыну.
—
Ладно, вы тут управляйтесь, а мне еще в одном месте побывать нужно сегодня. Уж и не знаю, обломится мне там или нет? — Корнеев заметил, как насторожилась баба, решил подшутить над нею и добавил, — дадут мне там или нет?
Женщина подозрительно посмотрела на Гошу:
—
И долго давать станут? — спросила, прищурившись.
—
Это уж как получится! Не от меня зависит.
—
А чего дадут? — опомнилась баба.
—
Собак! Я за ними на заставу хочу смотаться. Рогачев присоветовал.
—
Тьфу, черт! Я совсем о другом подумала! — призналась Анна смеясь.
Гошка громко хохотал:
—
Купилась! — и повернувшись к Степке, спросил, — как рыба?
—
Одна семга! А можно мне с собой в Пит, взять немного на зиму?
—
Конечно! Только я для тебя накопчу! Она вкусней и храниться будет дольше.
—
А мамке? Она уже давно семгу не ела.
—
Не останемся мы без рыбы в зиму. Только т мне поможешь перед отъездом в Питер. Поедешь с мной на неделю. Там палатку поставим, установи коптилку. Вот только бочек запасем впрок, и чт. в доме не мучиться, там управимся. Матери привезем готовое! — сказал поселенец,
Вы читаете Дикая стая
