заранее, ведь решать мне, уезжать отсюда или нет? А все потому, что потом уже ничего не повернуть назад и не исправить.
—
Тут только твое. У меня от тех переездов одна головная боль. Вон Степка уехал в Питер. Кажется, недалеко, а уже сколько времени не виделись? Нас работа и хозяйство держат. У него свои заботы хвостом выросли. Пойми, чьи важней нынче? Анна ночами не спит, ворочается. Хочется ей на сына глянуть. Оно и понятно! Он же, гаденыш, фотокарточки шлет. На них скелет, который добровольно на погост слинял от науки. Глаза, что у подколотого, даже с похмелья таких не видел. Спросили, как он живет, ответил, что классно. Хвалится, что с компьютером корефанит. А кто он есть? С ним даже пузырь не раздавишь, потому как железный. Его хоть куда пошли — не ответит! Разве это кент? Мы с Анькой живые покуда, а Степка нас на железку променял. Понятное дело, у него середь чужих «крыша» поехала. Покуда с нами жил, был нормальным пацаном! — посетовал Гошка.
—
Я всегда одна жила. Никто обо мне не заботился и не думал. Саша доброго пожелал, советует уезжать отсюда. Он и вчера звонил. Спросил, хорошо ли поставили ставни и дверь? Что решила с Оссорой? Поеду ли глянуть на тот поселок и когда? — проговорилась Ольга.
—
Ну, поезжай! Никто тебя силком не держит! — огрызнулся Гошка.
—
Трудно будет тебе разрываться на два участка. Вот дотяну до конца сезона, тогда и поеду. Чтоб не спешить, не с наскоку, все самой увидеть, поговорить с дедом. А уж тогда подумаю, что ответить Назарову.
На том они и порешили.
—
Сдается мне, когда Димка с кентами уедет в Питер, Шинкарев на нас забьет! На что мы ему сдались? Иль своих дел у него нет? Слиняет его выпердыш, и задышим мы спокойно! — говорил поселенец.
—
Гошка, тебе до полной воли совсем мало остается. А когда уйдешь из инспекции, я совсем одна останусь. Ни защитить, ни вступиться за меня будет некому, — всхлипнула Ольга.
Поселенец разозлился:
—
Я ж не собираюсь на погост отвалиться! Когда понадобится, завсегда вот он я! И подмогну, и защищу как теперь. Чего сопли загодя пустила? Живой покуда, — успокаивал бабу.
Ольгу бил озноб. Она и сама не знала, отчего так тяжело и тревожно на душе.
Вдвоем они объехали всю Белую. Затянули во все уголки, излюбленные браконьерами. Сняли три сетки, но никого из людей не встретили. Гошке даже не верилось:
—
Надо было собак взять. Они разыскали б хозяев сетей. Верняк, что в кусты затырились, увидев нас, и отсиделись, переждали.
—
Сети давно поставлены, и поселковых не было. Где мы увидели их лодку или палатку? Ни одного костра не приметили.
—
Они хитрее стали. На виду ничего не оставляют, забирают от глаз подальше, — не соглашался Корнеев и вдруг напрягся, выпрямился. До его уха долетел звук работающего лодочного мотора, а вскоре приметил и саму лодку.
—
Ну, держись, кентуха! Кажется, нам предстоит горячая разборка! Вона как шпарит, фраер! На
полные
сети рассчитывает козел! — потемнел с лица Гошка, но узнал лодку Стаса Рогачева и выдохнул из горла, колючий ком.
—
Вот и вы здесь, оба! Как раз, что нужно! — причалил лодку сбоку
Стас был не один, вместе с ним — криминалист; следователь и двое оперативников.
—
Д вы с чего всей кодлой пожаловали? — удивился поселенец.
—
Работаем! — отозвался Стас.
Один из оперативников перешел в лодку Гоши, про-; верил брезент и багажник, осмотрел дно лодки, попросил у поселенца пистолет. Понюхал, поглядел и спросил:
—
Когда стрелял в последний раз?
—
Давно! Уже не помню, — ответил тут же и спросил, — а что стряслось, начальник? С чего шмон?
—
Всех проверяем, не только вас. Спрашиваешь, что случилось? Человек пропал. Наш, поселковый. Три дня разыскиваем. Домой не возвращается, — прищурился Стас, глядя на Гошку.
—
Коль мужик, знамо дело, застрял у бабы!
—
Этот пока молод, с женщинами не баловал. Да ты знаешь его — Димка Шинкарев. Он пропал.
—
Господи, только не это! — испугалась Ольга.
Рогачев насторожился:
—
С чего инспектор зашлась? — спросил бабу.
—
Знаю того говнюка! Не иначе как со своими дружбанами где-нибудь квасит. Его по костру искать надо. Он шашлык из семги любит.
—
Знаем! Да только всюду ищем, но нигде его нет! — ответил Стас.
—
Это говно непотопляемое! Куда денется? Вынырнет вместе со своей «малиной», — отмахнулся поселенец.
—
Все пацаны в поселке, а вот его нет! И не знают, куда делся, ничего не сказал! В пятницу вечером ушел. Ничего не знают, куда и к кому направился. Он никому никогда не отчитывался.
—
Ну, может у него «метелка» завелась? Дурное дело — не хитрое! Ему только этого и не хватало! — хохотнул Гоша.
—
Если он вечером ушел, чего вы его на реке ищете? Иль ему в поселке места мало? — спросила Ольга.
—
Там уже все и всех перетряхнули! Везде искали и спрашивали! Как сквозь землю провалился! — ответил один
из
оперативников.
—
А может, он в Октябрьский сорвался? Там без родительских припарок оттянется по полной программе, отведет душу перед училищем. Там в трех общагах бабья — море! Пока со всеми перекувыркаешься, как раз месяц пройдет, — предположил поселенец.
—
А может быть! — поддержал криминалист.
—
Он никогда не поехал бы один, обязательно взял бы с собой кого-то, — не согласился Стас.
—
В Октябрьский он не пошел бы пехом, а значит, с кем-то в лодке или на катере. Уже не один. Обязательно сказал бы своим ребятам, куда отрывается и с кем.
—
Чего мы застряли здесь? Если Димку не сыщем, с нас головы полетят! — проговорил Стас.
—
Не заходись! Пошарь отморозка в Октябрьском! Этот трое суток не станет в кустах валяться. Он не из сопливых романтиков, кайф уважает! — ухмылялся Гошка.
Стас набрал номер Шинкарева-старшего.
Нет, Димка не появлялся, и в Октябрьском Стасу делать нечего. Павел Павлович уже связался с пограничниками, они проверили и обыскали все насквозь, но сына не нашли. Его не видел никто.
—
Ищите! Не мог же он испариться?! — орал человек в трубку, потеряв самообладание.
Милиция пешком обходила берега, но тщетно: никаких следов Димки не приметили.
Корнеев уже развернул лодку, собрался вернуться в поселок, как вдруг его
Вы читаете Дикая стая
