Лопочут без стыда! Да я за всю свою жизнь ни единой бабы силой не добивался! Хватило их и без того! Да и то по молодости. Опосля, как оженился, ни на какую чужую не смотрел. И кроме жены, уж сколько годов ни с одной бабой не был, — признался впервые. — Не скрою, возможности имел. Но ничего не стряслось. Тебе мне брехать ни к чему, — отвернулся, приметив, как качнул головой Яков.
— Я тебе помешал. А то бы, может, была семья. И не мучились оба…
— Знаешь, Яков, не единый ты! Мой Максимка боле твово подосрал. А ить с им, коль промеж нами сладится, сустреваться придется. Зятю язык не прищемишь. Он, гад, вострый про баб потрепаться. Такое сочинит, в портках не унесешь. Уж сколько годов он с нами, а я к нему никак не обвыкну. Но дочь любит. И я терплю. Такой мой удел! И зятя не переделаю. А вот Шурка как? Она его трепачество за чистую монету принимает и верит. На што? Ему даже Ксюха, его дочь, говорит: «Пахан, кончай про блядей вякать! Тебе в твои басни в хазе никто, кроме попугаев, не верит…» Дошло? Так это дитя! А Шурка — всерьез! А если он сызнова? Она опять хвост подымет? Начнет на моей спине коромысло в обрат выправлять?
— Я сам с ней поговорю. Ну а ты с зятем. Пусть даст ей привыкнуть ко всем. К их хорошему. Так проще, попробуй убедить его. А я Шурку подготовлю. Настрою на верное восприятие. Ну и скажу, что иначе сошлю в монастырь, сам отвезу…
— Так она не просилась сама? — спросил Кузьма.
— Нет! Просила об одном — с тобой помирить. Поверь, это не легче, — сознался Яков и рассмеялся. — Не обижайся. Не первый месяц искал возможность поговорить с тобой вот так — начистоту, откровенно. Но не решался, не получалось. Язык не поворачивался. Стыдно было. Да и какое право имел навязывать свою сестру?
…В ближайший выходной, как и условились, Кузьма отправился к своим готовить почву, а Яков — к Саньке, для последнего, самого серьезного разговора. Встретиться решили вечером в воскресенье.
Кузьма для этого особого случая даже костюм достал, туфли, которые не первый год лежали в коробке ненадеванными, голубую рубашку. Тщательно побрился. Купил конфет и жвачек внукам, шампанское невесткам, водку для разговора с сыновьями и зятем. Он тщательно обдумал, с чего начнет весь разговор, как урезонит Максима, убедит сыновей и невесток, дочь, как поговорит с Женькой. Внук, в том он был уверен, конечно, поймет его и поддержит.
Кузьма, одевшись, рано утром вышел во двор. Завидев его принаряженным, старики и старухи, ожидавшие к себе гостей, дара речи лишились. Впервые увидели его в отглаженном костюме, при галстуке. Иные даже не узнали враз. И зашептались:
— Расписываться поехал в ЗАГС! Свадьба у него! Не иначе! Вон как прибарахлился. Одеколоном аж до пятого этажа достал!
— И не он женится! Где ему на стороне приглядеть? Когда время было? Он из своих возьмет. Тут что-то другое стряслось у человека. О чем пока говорить рано. Нуда вернется, скажет! — говорила Глафира.
Кузьма вошел в автобус. И вскоре вышел на знакомой остановке. Глянув на часы, пожалел, что поторопился.
«Мои небось еще спят. Зазря в эдакую рань нагрянул», — подумал с сожалением. Но едва вошел во двор, увидел, что вся семья уже на ногах.
— Ой! А кто это? Что за мудак заявился? — не узнала Кузьму Ксюшка. Но, вглядевшись, бросилась к деду с визгом.
— Ну давай, налоговая инспекция! Проверяй карманы! Чур, не все! Половину младшим оставь! — предупредил внучку.
Женька накачивал колеса велосипеда. Увидев Кузьму, обрадованно кивнул головой. Позвал к себе:
— Не обидься. Скоро закончу! За няньку тебе спасибо! Ох и классная тетка! Мы с ней уже дружим. Не знаю, что делали б без Лидии. Она мне почти заменила пацанов. Знаешь, как рубит в технике? Лучше мужиков! Она отцу помогла машину отремонтировать. Максим ее признал. Не болтает при ней всякое. И мелюзга к ней уже привыкла. Нот если б ты женился на ней! Как здорово было б всем! Она своей стала б, родной, не беженкой, не нянькой! И снова все вместе жили б! А? Дед?
— Милый мой Женька! Сердцу не прикажешь! Оно не по выгоде выбирает, родной ты мой! Есть женщина, какая по сердцу мне. С ней остаться хочу. Затем и пришел, чтоб поговорить с нашими обо всем.
— Ты жениться решил?
— Что-то вроде того.
— А тетку покажешь? Она очень старая? Старше Лидии?
— Нет, моложе.
— Она станет малышню нянчить? А Лидию куда денем? — загрустил внук.
— Лида с вами останется. А та женщина придет познакомиться. Она очень хорошая. И самая красивая! Она тоже станет другом тебе. Она очень добрая. У нее есть русская баня, корова, куры!
— А как зовут ее?
— Шура! Александра!
— Это не с ней Максим поругался?
— Да, внучок.
— Бедный мой дедуня! Как же ты их примиришь? — посочувствовал Женька. И в это время во двор вышел Максим. Глянул на Кузьму и завопил на весь двор:
— Люди! Эй! Люди, матерь вашу! Сыпьте все во двор! Гляньте! Наша плесень заявился! Не с хреном собачьим! А с приколом! Нынче вздумал приклеиться к Лидии! Чтоб ей на законных основаниях в доме канать и срань за всеми выгребать!
— Заглохни, петух горластый! Вовсе не затем пришел!
— А зачем вырядился, как манекен?
— Тебя не спросил…
— Э-э, нет! Так не пойдет! Не морочь мозги! Даже я, первейший красавец мужик, так не прибарахлюсь без повода! Лишь когда за углом десяток метелок ждать будут…
— Хреновый мужик, коль тебя лишь по барахлу примечают, — рассмеялся Кузьма.
— Дед! Стриптиз дозволен пока лишь в вечернее время. Да и то за бабки, желательно за баксы. Потому если днем намыливаешься к бабам, то желательно быть одетым. А уж потом — по обстоятельствам. Но ты куда навострился? Колись!
— К вам! К себе домой!
— Не пыли мозги! Я с рожденья тебя таким не видел. Так и считал, что ты появился на свет в телогрейке и кирзухах, с топором и молотком в руках.
— Эх-х, Максим! А ты до стари в коротких портках станешь бегать. Иль когда-нибудь заработаешь на нормальные штаны? Глянь! Внуки в таких ходят. И ты ничем от них не отличаешься. Разве только лысиной!
— Э! Плесень! Что ты волокешь в жизни? Чем мужик лысей, тем азартнее. Это тебе любая баба подтвердит. Нынче у кого лысин нет, специально их заводят. Чтоб баб привлечь. Они на лысых, что мухи на мед, падкие…
— Знать, тебе везет! Особо с бабьем.
— И не говори! Вчера от трех еле отделался! Как насели! Одна в лысину целует…
— Чем? — не выдержал Кузьма.
— Ну вот, и помечтать не дают человеку. А я всерьез говорю! Вчера от трех блядей еле отбился. Оплатить проезд натурой предложили. Прямо в машине. Я их по одной выбросил.
— Без оплаты?
— Вот если б ты рядом был, тогда другое дело. Сорвали б с них плату! Одному не под силу сразу с тремя!
— Ничего! Ты свое наверстаешь, не горюй! Пошли домой! Поговорить надо! — Повернул Максима лицом к двери и следом за ним вошел в дом.
Здесь тоже все проснулись. Лидия кормила малышей па кухне. Внимательно следила, чтоб ели аккуратно. Невестки готовили завтрак для всех.
