Задрыга, едва гости ушли, тут же пришла в себя.
— Смываться надо, — сказала грустно.
— Не сегодня. Завтра слиняем. Иначе на хвост сядут. Заподозрят, с чего это мы так спешно сбежали? — предложил Таранка.
— Вы что? Хотите, чтоб сержант нынче вечером у калитки серенады мне пел? Иль я не видел, как он смывался? Топтался, как обосранный! Чего тут прикипать? Гавно — не место! Отваливаем! — настаивал Глыба.
Задрыге дали всего час, чтобы она ополоснулась в море.
Капка блаженствовала в сине-зеленой воде. Она ныряла, выскакивала из воды, снова ныряла, бросалась с размаху на горяченный песок и смывала его в море.
Девчонка плескалась так азартно и торопливо, увлеченно и радостно, что даже Шакалу было жаль обрывать сверкающую сказку, короткую, как детство, которое так и не увидела его дочь.
Малина Черная сова была уже в полном сборе. Черное такси терпеливо стояло у калитки. Пахан любовался Капкой. Но фартовые были настроены иначе. И подскочивший к самой воде Боцман гаркнул:
— Кайфуешь, падла? Мозги посеяла, лярва кудлатая? А ну! Шустри, мать твою в дышло! Пока нас менты не попутали!
Задрыга пулей выскочила на берег. И как была — мокрая, вся в песке, в соленой пене, села в машину.
— Отваливаем! — кивнул Шакал водителю и таксист повел машину в Симферополь. Оттуда самолетом в Ростов. Так решила малина.
По дороге несколько раз останавливались. Покупали у торговок фрукты, чтобы разменять кропленые. Когда денег оказалось достаточно, Шакал разговорился с водителем.
— Да нет, народ у нас неплохой. Радушный. Считайте, вся страна здесь отдыхает. В день десятки тысяч людей со всего света прибывают. Среди них есть и подонки. Вон я по радио слышал, что сделали они с таксистами из Брянска!
Один — умер! Задохнулся. Ему кляп глубоко в рот затолкали. А вытащить не мог — руки были связаны и у него и у напарника. Пока к ним подошли, открыли машину, уже вечер был, один мертвый, второго еле откачали. Ужас, что он рассказал, тот шофер! Просто не, верится, что такое у нас случилось.
— Что произошло? — спросил Таранка, ломая комедию полного неведения.
— Воров они увезли из Брянска. Но поняли не сразу. Когда далеко уехали. Хотели их в милицию сдать. Заявить. Но те под страхом расправы их держали всю дорогу. А когда приехали, ослепили их песком. И не заплатив ни копейки, избили обоих зверски. Заткнули рты, связали руки и бросили в машине беспомощными. Сами смотались куда-то. Вот милиция теперь ищет повсюду тех бандитов. Да и то сказать надо, столько отмотали мужики, чтоб получить горе! Да я сам,
• встреть тех гадов, шеи им свернул бы за свою шоферскую братву! — скрипнул зубами таксист.
— Я не знаю никого из них. Но кто-то явно темнит, — сказал Шакал. И продолжил, не заметив удивленный взгляд водителя:
— Если они хотели засветить воров, то я не поверю, что за все время поездки они не смогли застучать. Где-то ели, по нужде останавливались. Да и не по пустой дороге, наверное, катили. Тут всякий холм обжит. Юг… Кругом люди. Кто рискнет на виду человека загробить? Нет, тут что-то лажовое! Темнил тот мужик. Хотя… Кто их знает! — увидел троих парней, стоявших поперек дороги. Они явно решили остановить машину и тряхнуть всех сидящих в ней.
Водитель побледнел, крутнул баранку в сторону, пытаясь объехать нежданное препятствие.
— Это они! Те, кого ищут! — повернулся водитель к Шакалу и попросил, клацая зубами:
— Башку пригни! Прострелят!
В ту же секунду пахан услышал выстрел и громкий хлопок простреленной камеры. Машину занесло на обочину.
— Конец! — выдохнул таксист. Лицо его посинело. Руки вцепились в руль. Трое парней неспешно, вразвалку подходили к машине.
— Что делать? — уронил голову водитель. Шакал кивнул фартовым. Все вместе они вышли из такси.
Пахан оглядел рэкетиров. Усмехнулся губами. Сказал коротко:
— Не дергайтесь! Хиляй в сторону, потрехаем! — и подойдя вплотную, сказал:
— Всех подряд трясете, фраера? Иль с выбором?
— А ты, что за хмырь? — попытался взять Шакала за шиворот громадный, волосатый парень.
К нему Глыба наклонился, шепнул на ухо несколько заветных слов. Все трое отпрянули. Стали извиняться.
— Колесо оживить надо! — напомнил Боцман.
— На этот случай запаску имеем, — выкатили из кустов запасное колесо. Заменив простреленное, тут же отошли от машины, освободив проезжую часть. А когда не веривший в свое счастье таксист завел машину и вырулил на трассу, парни даже не оглянулись на уходящее такси.
— Как вам удалось их остановить? — приходил в себя водитель.
— Все просто. Я никому не грожу скрутить шею, как вы. Даже о рации забыли. Просто сказал, где работаю и какие у них будут неприятности. Как видите, подействовало, — ответил Шакал.
Пристыженный водитель умолк надолго. До самого Симферополя.
Лишь въехав в город спросил:
— А вы почему о них не сообщили по рации? Своим! Чекисты их живо скрутили б.
— Эта работа милиции. Она не входит в нашу компетенцию. У каждого свои права и обязанности! Да и с чего вы взяли, что мы чекисты? — усмехался Шакал. И до самого аэропорта хранил молчание.
Водитель наотрез отказался взять деньги за дорогу, сказав, что обязан жизнью нынешним пассажирам.
Капка не испугалась встречи на дороге. Она не хотела одного, чтобы кто-то из троих болванов пустил «маслину» в затылок фартовым, когда водитель пытался смыться от стопорил.
Она грустила всю дорогу, что море для нее стало коротким, чудесным сном. И вряд ли ей удастся скоро увидеть его вновь.
Задрыга спокойно вошла в самолет, словно много раз летала на таком же. Она смотрела в иллюминатор, не поворачивая головы к Шакалу. Девчонка тогда впервые пожалела, что не живет как все обычной жизнью и простыми бесхитростными заботами. Она поняла, что при мешках денег можно быть несчастной.
Иначе отчего скатились по щекам скупые слезинки? А может, это море брызнуло на них с волос последние не высохшие капли?..
Шакал сидел рядом и не беспокоил, не отвлекал дочь. Понимал ее состояние и обиду.
— Ростов! — объявила стюардесса, когда Задрыга, незаметно задремав, припала к плечу пахана.
Девчонка резко отпрянула, давая понять, что примирение между ними еще не состоялось.
— Обязанники мы твои, за псину. Уж очень вовремя ты се с цепи отпустила. Те пять минут спасли всех нас, — прижал к себе Капку. Та любила такие слова, смягчилась, забыла обиду и спросила:
— Ты видел, как морда у хозяйки вытянулась, когда она увидела Глыбу в маскараде? У нее зубы на сиськах висели. Она даже трехать не могла. Жопой выдавилась из комнаты и все башкой крутила, уж не привиделось ли ей?
— Если б ты не шарахнулась в обморок, пришлось бы нам кисло. В других майданах груз кропленый. Его не покажешь. Кайфово, что ты вовремя доперла! Отбила всякую охоту к проверке. Да и не ко времени, стыдно ее проводить в такой ситуации, — трепал дочь по плечу. Та блаженствовала, сам пахан в чести держит. А такое дорого стоит. Это Задрыга знала. Шакал не любил хвалить и хвалиться. Он отмечал достоинства кентов и молча поощрял их.
На слова был скуп. Ценил их выше башлей и рыжухи. Это знали все законники Черной совы.
Капка, как и вся малина, видела, провожая своих недолгих постояльцев, вышла за калитку недавняя хозяйка. По деревенской привычке держала в карманах передника грубые красные руки. В. правой сжимала полусотку. Разменял для бабы Шакал на выносном базаре у торговки стольник. Заплатил за проживание щедро, по-царски. Бабе, ох, как не хотелось расставаться с такими постояльцами. Мужики они или бабы, или
