Тонкий лед

побоище. Варю наказали за погибшего ребенка. Все сыновья, кроме младшего, за­щищали мать. Невестки, помимо Клавки, выгоражива­ли Варвару всеми силами. Только младший сын с же­ной сидели в стороне от семьи и настаивали, чтобы суд наказал старую пожестче.

Варвара даже не смотрела в их сторону. Она пони­мала, чем вызвана дополнительная ненависть. Еще до начала следствия, как только ушел из дома млад­ший сын, бабка сходила к нотариусу и переделала за­вещание. Денежный вклад, а он был немалым, дом и все имущество разделила на четверых сыновей, не оставив пятому ни копейки. И даже на суде, плюнув в его сторону, повторила проклятье, отказавшись от сына перед всеми. Тот криво усмехался.

В зоне, когда узнали, за что посадили старуху, мно­гие посочувствовали бабке:

—  

Чего в семье не случается? Зачем было до суда доводить? Не лезла б в рожу, сама не схлопотала б.

—  

Да! Это и впрямь круто!

—         

Мало ей вломила Варя! Надо было так отмудохать, чтоб не встала вовсе! — говорила Тонька.

—  

Баб Варь, иди, бабы тебе погадают,— предло­жила Ирина Мещерякова.

—  

Ой, Варюха, а твоя змея опять брюхатая,— рас­кинула колоду Шурка Мельникова.— Гля, девку родит. А как болеть станет!

—  

Кто с них? — подскочила Варвара.

—  

Клавдя!

— 

Она век гнила. Куда хуже? Скоро из ушей черви полезут у чахоточной!

—  

А у сына любовница появится.

— 

Слава Богу! — и подскочила в ужасе,— у ка­кого?

—  

У младшего.

—  

Пусть косой десяток объявится, хоть все дере­венские бабы его зазнобами станут!

—         

Ох, и базарить они будут с женой! Дня без ругачки не пройдет.

—  

Мое достанет,— улыбалась Варя.

—  

А твой старший скоро большие деньги получит.

—  

Дай ему Бог! — светилось лицо в улыбке.

— 

Тот, который за ним родился, далеко уедет. В са­мую заграницу вместе с семьей. Там и работать, и жить начнут.

—  

Он — врач. Надолго ли поедет?

—  

Насовсем...

—  

То плохо,— качала головой Варя.

—  

Кому как. Он останется довольным.

—  

Тогда ладно, пускай едут. Коль не понравится, воротятся, не останутся без угла.

—  

Двое других, как и теперь, не любят дергаться. Так и доживут с детьми дружно, спокойно.

—  

А чего еще надо им? У них все путем.

—  

Варь, тебя старший сын после зоны к себе по­зовет жить насовсем.

—   

Ни к чему! Не хочу дышать из-под невестки. Она хоть и хорошая, но я в своем доме сама себе хозяйка. Оно знаешь, как у меня с ними повелось? Чем даль­ше, тем роднее.

—  

Чем старше, тем труднее,— добавила зэчка.

—  

А я до воли доживу? — удивилась Варвара.

—  

И до свободы доживешь, и на воле пораду­ешься.

—  

А младший мой так и будет с Клавдей до конца жизни маяться?

—  

И жить не станут, и не разбегутся.

—  

Как так?

—   

Сама прокляла. Чему удивляешься? Каждый день в слезах и ссорах, меж собой ладу до смерти не сыщут. Даже драться будут. Сын пить начнет крепко, с дому своего на пропой потянет. Дочка его вырастет панельной шлюхой.

—  

Да что несешь? Кто ей дозволит? Сама ноги пообрываю! — разозлилась Варя.

—  

А зачем кляла?

—   

Ну, не до такого! Я Клавдю имела ввиду.

—  

Но проклятие достанет всех.

На свидания в зону к матери чаще всех приезжал старший сын. Он привозил Варваре передачки, рас­сказывал обо всех новостях.

—   

Мам, а я большие деньги выиграл.

—   

Где это повезло? У нас бабы в бараке тоже на­думали играть на деньги, но никому не удалось выиг­рать. Спецчасть застукала! Всех за жопы взяли. Нын­че только гадают, но это дарма.

— 

Я решился, хотя и не верил. Сыграл с Галкиным в игру «Кто хочет стать миллионером?», и повезло!

—  

А кто не хочет им стать? — рассмеялась Варя.

— 

Машину себе купил. Теперь на работу на своих колесах добираюсь.

— 

Юрка как там? — спросила о младшем сыне уже в конце третьего года заключения.

—  

Плохо. Пьет по-черному. Клавку всякий день ко­лотит. Дочка у них растет, твоя копия. Как две капли воды похожи. Такая забавная! И характером в тебя.

—  

Во, Клавдю судьба наказала!

—  

Ничуть. Дочуху любит. Ее все балуют, даже Вов­ка из Германии посылки ей шлет. Юрка, как ни квасит, о дочке помнит и не обижает никогда.

—  

И то ладно. Разбегаться не собираются?

—  

Нет. Грызутся, но живут. Дочь держит.

—  

Как назвали ее?

—  

Настенька она, Настасья, Анастасия!

—  

Хорошее имя. Пусть счастливой и здоровой ра­стет. Авось, хоть один нормальный человек серед них будет.

Незадолго до освобождения к Варваре в зону при­ехали все сыновья. Лишь Володя, уехавший за грани­цу, не сумел появиться. Младший сын прятался за спины старших, изредка смотрел на мать. Он очень изменился внешне, похудел, постарел. Лицо изрезали морщины, побелели виски.

— 

Чего прячешься? Коль приехал, что-то надо? Го­вори, что привело? — спросила мать сына.

—  

Дом твой сносить собираются. Взамен квартиру дадут. Ну, а одна получишь однокомнатную. Разве не обидно? Сама знаешь, где мы ютимся, почти в подва­ле. И шансов на получение другого жилья нет совсем. Заработков едва хватает на жратву. Пропиши нас у себя. Помоги хоть этим.

— 

Я отписала дом всем, кроме тебя,— поджала губы бабка.

—  

Мам, завещание можно переделать,— предло­жил старший сын.

—  

Нет, ребятки, не стану менять свое слово. Не могу простить. Болит сердце от