Тонкий лед

—  

А зачем по две надевать? Вон на шее другая болтается. И баня уже два дня не работает. Плесень там травят химикатами.

—  

Заткнулась бы!—услышал Полину

—  

Отдай перстень. От мужика прячу!

— 

Другого места не нашла? — рассмеялась опе­ративница.

К концу обыска женщин вернулись ребята-опера­тивники. В руках деньги крупными купюрами, две пары золотых сережек, кулон на цепочке, несколько колец и перстней.

Быстро была составлена опись изъятого. Охранницы поняли, что дело принимает серьезный оборот. Егор выз­вал следователя из спецотдела, передал ему все по акту.

Касьянов до приезда следователя увидел резуль­тат обыска и сказал:

—  

Егор, я не верил в эту затею. Думал, ни хрена не найдут, а мы опозоримся. Уйдут от нас люди, осла­вят на целый город и никто не захочет прийти к нам на работу, но ошибся. Ты оказался прав.

—  

Рассказал нашему следователю и о костюмах. Он попросил меня не вмешиваться в его работу и обе­щал сам со всеми разобраться. Оно и верно, но нам надо было убедиться самим. Теперь уж нет сомнений. Уверен, что этот человек справится! — вздохнул Пла­тонов и добавил, — а караул даже полезно менять, чтоб не уставал. Чем чаще, тем лучше! — вспомнил о вре­мени встречи с Натальей и, глянув на часы, торопливо засобирался.

Касьянов понятливо улыбался. Ему ничего не нуж­но было говорить. Он достал сотовый телефон, на­брал номер и сказал в трубку:

—  

Подъедь к воротам! Возьмешь Егора. Довези, куда укажет, до самой двери. За мной через часок вер­нешься. Хорошо? Ну, договорились.

Егор так и сделал. Указал дом Натальи и выскочил из машины прямо на крыльцо. Водитель просигналил. Женщина выглянула в окно, разулыбалась, бросилась открывать двери:

— 

Ты по светлу? Я даже глазам не поверила. Еще и на машине!

—  

А кого нам бояться?

—  

Сплетен, — тихо ответила женщина.

—  

Пусть сплетники задохнутся от зависти! Слышишь, Наташ, я люблю тебя! — схватил на руки женщину, под­нял над головой.— Признавайся, любишь ли меня?

—  

Давно люблю! Еще с зоны!

—  

Обещаешь ли любить всю жизнь?

—  

Конечно!

Егор опустил Наташу и сказал совсем серьезно:

—  

У меня еще не было в жизни женщины, о кото­рой думал и помнил бы целыми днями, к которой не убегал, а летел бы с работы. Ты первая и единствен­ная! Рыжая звездочка, радость моя!

Ночь пролетела как одно мгновение.

Сегодня Егор узнал о Наталье все до мелочей, и сомнения рассыпались в пыль.

—  

Нат, а почему ты одна жила? Ведь после зоны полгода прошло. Неужели достойного не встретила за это время? — спросил Платонов.

—   

Егор, все куда проще, чем думаешь! По юности встречалась с парнем. Нравился он мне. Казалось, не было недостатков: серьезный, трудяга, многое умел. Пожениться вздумали. Ну, и познакомила его со своей семьей. У меня родни немного, но среди них — сестра двоюродная, Людка. Она старше меня на семь лет, зато богатая. У нее отец, мой дядька, где-то в Сибири нефтяником работал и разжился. Хорошо получал, по­строил кирпичный дом в два этажа, купил машину, те­левизор на всю стену. У меня близко такого не было. Оно и теперь по нужде в лопухи бегаю. А у них в доме все удобства. Короче, дядьке мой жених понравился. Деловой, хваткий оказался. Ну, и уговорил присмот­реться к своей дочке- перестарку. Та от счастья обо­млела. На нее со страху мухи не садились, а мужики и подавно не оглядывались. Тут же — красивый парень! А дядька — не промах, так и сказал: «Коль на Людке женишься, не только этот дом, но и машину тебе куп­лю, новую. Деньгами стану помогать». Так вот и рас­строил мою свадьбу родственник. Отдал дочь за мое­го жениха, но дом и машину на нее оформил, мол, какая разница, Людка — твоя жена. А она к тому вре­мени в положении была. Отец защитил свое имуще­ство на всякий случай и привязал зятя к своей страхо­людине, не веревками, а канатами. Людка ему одного за другим троих детей родила. Куда от такой оравы денешься? День и ночь вкалывал, а когда напомнил тестю про обещание о помощи деньгами, тот и отве­тил: «Кто тебе виноват? Сам детей настружил, без при­нуждения состряпал. Теперь расти. В твоем возрасте люди родителям помогают, а ты от меня подсос ждешь. Не совестно?» Ну, человек все понял. Обманули его как последнего дурака. Прибежал ко мне среди ночи. В ноги повалился, прощение вымаливал, просил при­нять в мужья. Да уже я отгорела к нему. Не простила. И все годы никому не верила. Прогнала его за дверь навсегда. Но и сестричке не повезло. Выпивать стал мужик. Гонял жену каждый день, материл по всякому. И в глаза им говорил, что все ему противны и жена, и дети, и тесть- мудак! Обижался, мол, по рукам и ногам его связали. А на пятом году не выдержал, повесился на чердаке дома, хотя совсем тверезый был. Похоро­нили его. Людка на меня и теперь обижается...

— 

Она на тебя? За что?

—  

Он и во сне меня звал, продолжал любить, как они считают. Не пошло им впрок! Подавились моими слезами. Не порадовались, потеряли, загробили чело­века и наше счастье. А Людка и нынче одна мается. Кому нужна такая? Да еще со сворой детей. Отец от­казался ей помогать, сказал, что по нынешним време­нам только дуры столько детей рожают. Они ее совсем вымотали. Баба на стройке пашет как ломовая, а денег едино нет. Ну, а мне после того никто не нужен стал. Правда, когда из зоны вернулась, пришла на работу, там новый ветврач на меня запал. Ничего мужичок, все в меру. Встретились с ним, слово за слово, сказа­ла ему, что в зоне была. Он даже не дослушал, за что. Об оправдании не узнал, бегом как от чумной побе­жал,— рассмеялась Наташка.

— 

Как же мне поверила?

—  

Увидела твои глаза... В них радости не было. Одна тоска и обида. Вмиг поняла, что ты тоже один и как я никому не веришь. Вот и насмелилась согреть. А ты никак не хотел поверить мне, убегал. Я и не ду­мала, что когда-нибудь сам придешь.

— 

А родители есть у тебя? — спросил Егор.

—  

Мама. Она тоже на ферме работает, хотя ей скоро на пенсию.

— 

Она отдельно живет?

— 

Да, вместе с отчимом. Отец умер давно. Я толь­ко школу закончила. Хотела в институт поступать, уже к вступительным экзаменам готовилась, но не повез­ло. Мать не смогла бы оплачивать учебу. На ферме в то время зарабатывали совсем мало. На жизнь не хватало. Вот так пошла и я работать. Мама пережива­ла, что не выучила, как хотела. А тут еще со свадьбой сорвалось. Меня стали считать невезучей, вроде про­клятой. Как назло еще и осудили. Вовсе облом. У меня чуть крыша не поехала: из одной беды в другую вле­тала, не успев опомниться. Ну, матери только пережи­вания оставались,— смахнула слезу со щеки Наташ­ка.— А тут к нам переселенцы приехали. Свои, рус­ские. Их из Казахстана местные повыгоняли, а с ними отчим с двумя детьми. Жена от рака умерла. Он вдов­ствовал, сам растил детей. Как-то с матерью встрети­лись, разговорились. Он несколько раз к нам в гости пришел, потом мамка их наведала. Да так и осталась с ними. Живут нормально, дружно. Главное, не руга­ ются.

—                                       

А ребята там взрослые?

—                                       

Егорушка, я даже не помню, как их зовут. Воз­раст и подавно не интересовал. Они работают в мор- порту грузчиками, так говорит мать. Меня их заботы не чешут. Хорошо, что никто из них не суется ко мне и не лезет в мою жизнь.

—                                       

Наташ, а мать приходит к тебе?

—                                       

Изредка, но мы с нею на работе каждый день видимся. Успеваем поговорить.

—                                       

Ты обо мне рассказала ей?

—                                       

Немножко. Она боится, что и тебя уведут. Про­сит ни