Утро без рассвета. Сахалин

—

Каких?

—

Рабочих.

—

А точнее?

—

Где-то они рискуют, а в чем-то и другие.

—

Другим-то нечем рисковать. А плотогонам — головами, — возразил Аркадий.

—

Вы не больше меня знаете. А когда плотогоны пьют — кто отвечает? Мы! То-то. С нас спрашивают.

—

Так уж все и пьют? — не поверил Яровой.

—

Кто не пьет — тот работает. Но зато премии получает.

—

Но и вы их получаете.

—

Я ж работаю! — вскипел начальник.

—

А кто отрицает очевидное? — не смутился Яровой и спросил: — Как же пьющие с непьющими ладят?

—

Никто не в обиде. Эти так просто не дадутся.

—

Вы непосредственный начальник плотогонов?

—

Я их главный руководитель. Но, кроме меня, еще промежуточные имеются. Прораб. Он там с ними воюет. Каждый день. Но этот сам хитер. Он любого заставит крутиться и работать столько, сколько нужно. Церемониться ни с кем не будет.

—

Как же у него плотогоны пьют? — поинтересовался Яровой.

—

Запьешь. Они ведь детей лишь ночами видят. Когда спят. С плотов почти сутками не слезают. Ну и наберется иной когда-нибудь. С усталости. Ведь люди же они! Коняга старая — и та иной раз взбрыкнет. А эти — все-таки люди. Понимаем. Журим. Ну и прощаем. Потому что заменить некем. Туго с людьми у нас. Очень

туго. Вот и обходимся теми, какие есть.

—

Значит, они от вас зависимы, а вы от них? Верно я понял? — спросил Яровой.

—

Оно всюду так. Не только у нас, — усмехнулся начальник сплава.

—

Ну, пьющим куда ни шло. Хоть не обидно. А непьющие что ж? Без всяких поощрений остаются?

—

Поощрил бы их! Да что делать? Иногда идем на уступки.

—

Какие? — насторожился Аркадий.

—

Ну, жилье получим — выделим для семьи. Стиральную машину разрешаем купить в первую очередь. Они пока дефицит. Ну, еще холодильники.

—

А отпускали кого-нибудь на несколько дней с мест поселения?

—

Что? — начальник сплава поперхнулся. Глаза его, казалось, были готовы выскочить из орбит. Он откашлялся. Посмотрел на Ярового удивленно и вдруг рассмеялся: — О чем вы говорите?! Да они, я же сказал, все время на плотах.

—

И все же, я хотел бы знать, имеют ли они возможность…

—

Что вы! Что вы! — замахал руками начальник сплава.

—

Ну, вот я слышал, что Беник ушел от семьи. А где живет?

—

Да его любой плотогон приютит у себя дома. Велика ль морока пустить своего же человека переночевать?

—

Но это длится уже давно.

—

Ну и что?

—

Все время по чужим углам? — не поверил Яровой.

—

Я за ним не слежу. Может, какую бабу завел.

—

У вас здесь поселенки живут? — спросил следователь.

—

Имеются.

—

Вы их всех знаете?

—

По долгу работы — знаю.

—

Вы не слышали, не помните, есть ли, а может была такая — по кличке Гиена?

Начальник вздохнул облегченно. Кажется, с плотогонами пронесло. Бабами заинтересовался следователь. Что ж, понятно. Тоже ведь мужик. И стал вспоминать.

—

Кобра, Кубышка, Стрекоза, Щелкунчик — во баба! Еще не старуха. И на рожу ничего. А? — он подморгнул Яровому.

—

Гиена! — повторил тот, посуровев.

Начальник застегнул пуговку на рубашке, зашевелил губами. Помолчал, припоминая. Вздохнул:

—

Нету. И не было.

—

А прораб ваш в этом году был в отпуске? — спросил Аркадий.

—

Нет. В сентябре пойдет. А что?

—

А кто уже был в отпуске из ваших работников?

—

Мои осенью ездят.

—

А в командировки кто-либо выезжал?

—

Нет, — уверенно сказал начальник.

—

Так, мне понадобится список всех сотрудников вашей сплав- конторы.

—

Зачем? — удивился начальник.

—

Хочу узнать, действительно ли никто из ваших работников никуда не ездил в нынешнем году.

К вечеру Яровой получил списки всех работников сплава. И подчеркнул фамилии прораба, мастера и десятника.

СГОВОР

Когда совсем стемнело. Яровой с попутным катером поехал в Адо-Тымово. Решил поначалу наведаться к леснику, вернее, к его внуку Юрию. Послушать, что нового он скажет. А уж потом добраться в Адо-Тымово.

Катер, пыхтя и чихая, разрезал облупленным носом упругие волны Тыми. За бортом важно проплывала тайга. Деревья смотрелись в реку тихо, задумчиво. То ли слушали тихие вздохи реки, то ли сами о чем-то ей шептали. И, казалось, что река с тайгою, обнявшись в ночи, секретничали, как две давние подруги, две сестры.

Вот на берегу в кустах светлячки ожили, проснулись. И кажется, словно там, в темноте, зажглись крохотные лампочки.

А вот куропатка голос подала. Дети уже вывелись. Уже норовят из- под крыла матери ускользнуть. Но куда? Ведь ночь стоит. Надо спать.

«Спать», — шепчет береза, склонившись к кусту зелеными кудрями своими.

«Спать», — шелестит бамбук жесткими стеблями, сгибаемый чьими- то осторожными шагами, — кто-то уже вышел на охоту. Спать он будет днем. А сейчас надо жить и ловить тех, кто спит и не чует беды.

«Спать», — скребанула подводная коряга по днищу катера.

Спать… Но в деревьях слышится голос сороки. Предупреждает кого- то. Близка опасность! Прочь сон. Иначе он может стать вечным.

Тайга… Видно, за ее величавость и снисходительность, за смех и плач — любят ее