Утро без рассвета. Сахалин

—

И еще, только ли у вас сгорели документы? Или кто-нибудь тоже обращался за получением новых? — спрашивал Яровой.

—

Не знаю. Мне своей беды хватило. С трудом забывать стал. О других не узнавал. Ни к чему мне это. Сами едва в себя приходить начали.

—

И еще. На время отсутствия вас заменял мастер экспортного склада. Вы ему сдавали документы перед уходом в отпуск?

—

Нет. Я в больнице был, когда он принял мой склад. Я ведь на третий день попал после пожара. У жены преждевременные роды открылись. Я думал, спасут ребенка. Но нет. Не стало сына. Шестимесячный.

—

У этой женщины в квартире никого не было?

—

Что? Что вы сказали?

—

Я говорю — как знать…

—

Что ж, разве можно вернуть сына?

—

Я не о ребенке.

—

О ком же? — удивился мастер.

—

Паспорт ваш — цел…

—

Что вы такое говорите? Кто ж посмел бы взять мой паспорт? Воспользоваться пожаром. Но ведь это подло. Кто б посмел! Мы с женой при смерти были! Нет. Не может быть. У меня нет врагов. Я никому не делал зла! Никого не обидел. Кто решился бы на моей беде руки греть? Если б кто и нашел документы, обязательно вернул бы их мне. Отдал. Ведь сгорел не только паспорт, а и диплом, и прочее. И у жены. Все сгорело. Не могло случиться так, что паспорт уцелел, а все остальное сгорело. Документы лежали в одном ящике стола. Завернутые в бумагу.

—

Вы правильно рассуждаете. Не мог уцелеть из всех документов только один паспорт. Либо все должно было сгореть, либо все уцелеть. Я тоже в этом уверен. Но взгляните сами. Вот корешок билетов. Один — сквозной до Москвы. Второй — до Еревана. Вы сами говорите, что пожар в вашем доме произошел восьмого марта. Одиннадцатого вы попали в больницу. Паспорт новый, временный вы получили лишь через несколько дней и тут же пошли в отпуск. Но билет взят двенадцатого марта. И притом по старому паспорту. Это подтверждают записи, сделанные в аэропорту. Потом обратные отметки пограничников. Вот номер и серия вашего прежнего паспорта. Взгляните. Они зарегистрированы в кассе аэропорта. С отметкой о прописке в Ногликах. Вернулся этот человек на Сахалин в последних числах марта. Вот снова посмотрите — билет был предъявлен. Сделана отметка о сверке с данными паспорта, — показывал Яровой фотокопии.

—

Я ничего не понимаю, — растерялся мастер.

—

Давайте разберемся вместе, — предложил Яровой.

—

Погодите. Выходит, что я летал на материк?

—

Да.

—

В то время, когда я обратился за паспортом, у меня на руках был мой старый паспорт?

—

Именно так.

—

Но это же черт-те что! Я не способен был лететь по состоянию здоровья. Да и не на что было. Денег не было попросту! Не до материка. Да и зачем мне понадобился второй паспорт? — развел руками мастер.

—

Но теперь вы видите, что ваш прежний паспорт цел?

—

Да!

— А значит, не только паспорт! А и все остальное!

—

Но кто этот негодяй? — вскипел мастер.

—

Давайте думать вместе, — предложил Аркадий.

—

Давайте.

—

Скажите, кто из поселенцев бывал в вашей квартире?

—

Никто.

—

Вспомните. Может, Журавлев заходил? — настаивал Яровой.

—

Володька?

—

Да.

—

Но он если и приходил, так всего пару раз за все годы. И то не дальше порога.

—

Он мог знать, а может видел, где вы храните документы свои?

—

Нет. Он никогда не проходил в комнату. Ни разу не присел. Он заходил ровно на минуту и тут же уходил.

—

Вы не вспомните причину его посещений?

—

Два раза. Заявки на лес передавал.

—

О чем он говорил? Кроме работы.

—

Да ни о чем. Совал заявки мне в руки и тут же уходил.

—

Во время вашего отсутствия он не бывал в вашей квартире?

—

Нет. Иначе бы мне было известно. Жена сказала бы обязательно. К тому же она тоже работает. В порту. Допоздна. Мы с нею почти всегда возвращаемся домой вместе.

—

Скажите, Журавлев когда в последний раз был у вас дома?

—

В коридоре. В прошлом году, — ответил мастер.

—

Он мог знать обстановку вашей квартиры?

—

Нет. Я говорю, дальше порога он не заходил.

—

В день пожара он отлучался со склада, из порта?

—

Нет. Мы вместе с ним все время были. И вернулись вместе.

—

Вы что, возвращались с работы вместе? — Да.

—

О чем он говорил с вами?

—

Только о работе.

—

Его никогда никто не встречал?

—

Он же одиночка. Семьи нет.

—

А сам он помимо работы никуда не ходил?

—

Нет. Была, правда, у него одна. Но уехала. Давно.

—

Когда вы вернулись на работу, кто работал на складе?

—

Журавлев.

—

Он никуда не отлучался?

—

Нет.

—

А в больнице был?

—

Не знаю. Не узнавал.

—

В то время, когда вы работали. Журавлев попадал в больницу?

—

Случалось, — вздохнул мастер.

—

И надолго?

—

Было — на день. И на неделю.

—

Его подменяли?

—

Да.

—

Кто? — насторожился Яровой.

—

Старик один. Пропойца. Умер недавно.

—

Кто его назначал?

—

Начальство.

—

Кто именно?

—

Не знаю. Он и со мною работал. Немного. Когда Вовка болел. Да к нам люди не хотят идти. Работы много. Не выдерживают. Уходят. Вот и привлекали этого. Он хоть и пьяница, но обмер умел делать. Правда, в породности плохо разбирался. Но тут уж не до жиру.