сведения об этой церемонии. Как утверждают эти лифляндские дворяне, когда привозили очередных девушек, царь «входил в комнату […] кланялся им, говорил с ними немного, осматривал и прощался с ними».
В данном случае предварительный отбор среди тысяч привезенных девиц был особенно тщательным. Как рассказывают, сначала с ними знакомились бояре, которые отбирали претенденток, соответствующих следующим основным требованиям: будущая царица должна быть высокого роста, красивая и здоровая. Весьма желательно, чтобы у нее в семье всегда рождалось много детей, что гарантировало бы ее плодовитость, а это было важнейшим соображением в престолонаследовании. Оставшихся после боярского отбора девушек в числе нескольких десятков представляли лично царю, который, согласно бытовавшей на Руси традиции, должен был подарить своей нареченной богато вышитый платок и кольцо.
Нынешние смотрины позволили отобрать сначала двадцать четыре, а затем двенадцать самых красивых и самых соответствующих требованиям кандидаток. Их, по воспоминаниям все тех же Иоганна Таубе и Элерта Крузе, осматривали уже обнаженными.
Биограф Ивана Грозного Б. Н. Флоря пишет: «Когда 26 июня 1571 года Таубе и Крузе посетили Александрову слободу, смотрины были в полном разгаре. С удивлением и интересом наблюдали немецкие дворяне за обычаями, неизвестными другим европейским странам».
Присутствовал при осмотре претенденток и врач, уроженец Голландии Элизеус Бомелиус (русский вариант — Елисей Бомелий), неудавшийся «выпускник» Кембриджского университета, приехавший в 1570 году на службу в Россию и быстро ставший любимцем Ивана Грозного. Роль врача была очень важной: он «должен был осмотреть их мочу в стакане», так как у невесты царя не должно быть не только телесных изъянов, но и болезней.
Как видим, к делу выбора очередной жены Иван Васильевич подошел максимально серьезно. Если проводить аналогию с современными конкурсами красоты, то всех «финалисток» царь, по словам Н. М. Карамзина, «долго сравнивал в красоте, в приятностях и в уме». Это значит, что с помощью одного лишь роскошного тела или смазливого личика победить было невозможно. Впрочем, тех, кто обладал одной лишь привлекательной внешностью, но ничем более, Иван Васильевич тоже не оставлял без внимания, а брал, как тогда говорили, «на блуд», а когда надоедали, наделял их кое-каким приданым и выдавал замуж, на худой конец — просто отпускал обратно к родителям.
Как известно, окончательный царский выбор, в конечном итоге, пал на Марфу Собакину.
По словам историка Т. Д. Пановой, «она действительно была очень красива».
В самом деле, судя по описаниям летописцев, свой, говоря современным языком, титул «Мисс Россия- 1571» Марфа Собакина завоевала не случайно. А ведь сильных конкуренток у нее было предостаточно.
Некоторые историки полагают, что в последние годы жизни Иван Грозный «стал игрушкой в руках авантюристов типа Малюты Скуратова». Действительно, Иван Васильевич порой поддавался внушению, но относительно игрушки в чьих-то руках — это явное преувеличение, ведь рано или поздно для всех царских фаворитов дело заканчивалось плохо. Для всех, кроме Малюты Скуратова!
Свое расположение Малюте царь в полной мере доказал в 1571 году, когда его выбор пал именно на Марфу Собакину — дворянскую дочь из Коломны (триста лет спустя именно о ее горестной судьбе Н. А. Римский-Корсаков напишет одну из лучших русских опер — «Царская невеста»).
На первый взгляд такое решение царя кажется необъяснимым. Однако из чудом сохранившихся документов можно узнать, что свахами Марфы Собакиной были жена Скуратова и его дочь Мария, а сам Малюта — человек, возбуждавший во всех страх и ужас, смешанные с отвращением, — на свадебной церемонии вообще исполнял одну из главных ролей. Как говорится, ларчик просто открывался: Марфа Собакина оказалась дальней родственницей царского любимца и верного слуги.
Эта самая Марфа Собакина, по словам писательницы Е. А. Арсеньевой, «более походила на белый колокольчик, сбрызнутый росой. Сходство усугублялось тем, что точеный, чуть вздернутый носишко покрылся испариной, словно росинками.
Иван Васильевич умилился: ну что за чудесная девчонка! Вот именно что девчонка — ее красота внушала не вожделение, а светлую радость. Эту Марфу хотелось не на ложе валить, а взять на руки, посадить на колени и шептать ей сказки в розовое ушко, столь крошечное, что легонькая жемчужная сережка для него и то тяжелой будет.
«Дочка! — насмешливо и грустно подумал Иван Васильевич. — Хочу такую дочку!»
В 1571 году Ивану Васильевичу исполнился сорок один год. Вроде бы, не так и много, но выглядел он если не дряхлым стариком, то уж, во всяком случае, не добрым молодцем. Желтая морщинистая кожа обтягивала череп, на котором не осталось почти ни одного волоса. Из глубоких впадин глядели совершенно тусклые, безжизненные глаза. Да и не глядели вовсе, а сверлили каждого, кто смел приблизиться. Таковых, кстати, было немного, и даже самые близкие бояре старались не попадаться царю под руку. Но, как ни странно, в этом дряхлом по виду теле жил могучий злобный дух.
А сколько было ей? Лет пятнадцать-шестнадцать? Царю, разменявшему пятый десяток, она годилась не просто в дочери, но почти уже и во внучки. Мысль о собственной зрелости, если не сказать — близкой старости, вдруг болезненно поразила Ивана Васильевича. Если бы все три его дочери, Анна, Мария и Евдокия, не умерли в младенчестве, то две из них уж точно были бы сейчас даже старше этой красавицы, которую он намеревался взять в жены. Эх, Анне было бы двадцать два, а Марии — двадцать, и у них уже были бы свои дети…
Матрена Бельская, жена Малюты Скуратова, тотчас же сообразила, что за мысли роятся в царской голове, и проворно сунула ему в ладонь прохладные девичьи пальчики — не свои, конечно, а юной Марфы Собакиной. Иван Васильевич улыбнулся и сжал их:
— Выбор сделан. Быть тебе, Марфа, дочь…
— Коломенского дворянина Василия Собакина, — опередив мужа, снова высунулась вперед бойкая Малютина жена.
— Быть тебе, Марфа, дочь Васильева, царицей! — ласково объявил царь.
Как было обозначено потом в приговоре Священного собора, «о девицах многу испытанию бывшу, потом же царь надолзе времяни избрал себе невесту, дщерь Василия Собакина».
Некоторые называют Василия Степановича Собакина новгородцем. Например, А. А. Бушков пишет, что «Грозный выбрал себе в жены дочку обычного новгородского купца Марфу Васильевну Собакину», а Анри Труайя утверждает, что царь отдал «предпочтение Марфе Собакиной, дочери новгородского купца». А вот Б. Н. Флоря уверен, что Собакины принадлежали «к младшей отрасли тверского боярского рода». Это совсем не так. В частности, профессор Р. Г. Скрынников разъясняет, что «Собакины были незнатными помещиками из-под Коломны», но при этом — из обедневшего новгородского рода, всеми силами стремившегося снова сделать карьеру.
Главный археолог музея-заповедника «Московский Кремль» Т. Д. Панова пишет: «К сожалению, о Марфе и о ее родственниках известно мало. Известно, что они происходили из-под Коломны. Род Собакиных толком никому не был известен и выдвинулся совершенно неожиданно после того, как Марфа стала невестой царя. Именно после этого ее отец, все ее братья (в том числе и двоюродные) тут же стали занимать высокие посты при дворе».
А вообще родов Собакиных на Руси было несколько. Один из них, по сказаниям древних родословцев, происходил от «датского выходца», Ольгерда Преги, выехавшего в 1294 году в Тверь. Его правнук, боярин Данило Григорьевич Собака, выехавший в 1495 году из Твери в Москву, и стал основателем рода. Его внук, Иван Васильевич Собакин, был боярином при великом князе Василии Ивановиче. Из сыновей и племянников последнего трое были боярами, а двое — окольничими.
А вот некий Сергей Степанович Собакин (он умер в 1625 году) был стольником и воеводой в Переяславле-Рязанском, а его сын Никифор, умерший в 1656 году, — окольничим и воеводой в Пскове. Сын последнего Василий и внук Михаил тоже были окольничими. А внук Михаила, Михаил Григорьевич (он скончался в 1773 году), был сенатором.
Еще один род Собакиных происходит от дьяка Семена Васильевича (он умер в 1633 году), пожалованного за «московское осадное сиденье» вотчиной в Суздальском уезде. Эти Собакины были внесены в родословные книги Владимирской и Московской губерний.
