полсантиметра, больше – было бы заметно, теперь эту щель нужно было застолбить, что представлялось сложным. Толстая тяжелая дверь никак не хотела пребывать в задуманном мною состоянии, она все время норовила присосаться к косяку. На удержание завоеванной позиции уходили все мои силы, поэтому разговор, доносившийся из искомого помещения, слышался отрывками, разобрать в которых коварные планы заговорщиков оказалось проблематично. К тому же все время приходилось зырить по сторонам, чтоб меня никто не застукал.
Все, что произошло со мной в этой комнате, случилось больше часа назад. За это время я успела отлежаться в каюте, дожидаясь прихода Антона, чтобы в красках живописать ему весь пережитый ужас и добиться сочувственного понимания, жалости, утешения и любви.
Увы, Боков все не шел, и я начала понимать, что все увиденное он истолковал чисто по-мужски, то есть поверил собрату по полу. Из этого следовало: а) он во мне глубоко разочаровался; б) ревность лишила его остатков разума; в) если срочно не предпринять мер по собственной реабилитации, на нашей нераспустившейся любви можно ставить крест. Бутон засохнет и отвалится. Вместе с Голливудом, «Оскаром», мировой славой и, соответственно, замужеством. Такой развязки я допустить не могла. Значит, следовало действовать, и немедленно. Но как, если он все не шел?
И я отправилась на поиски сама. Увы, первый, кто нашелся, был сволочара Рыков. Он ковылял, поддерживаемый под руку веселым мужичком в белом халате, его страдающую рожу украшали кресты пластыря, верхняя губа выдавалась вперед на полметра, выворачиваясь наружу, как кусок охлажденной говяжьей вырезки, через голову, закрывая оторванное ухо, шла толстая повязка, через которую проступали желтые пятна.
Своим творчеством я полюбовалась издали, приткнувшись за какой-то ящик. Конечно, умнее было бы независимо пройти мимо, ослепительно улыбнувшись, и вежливо поинтересоваться, как самочувствие. Но не зверь же я! Женская жалостливость сыграла свою половую роль, и я решила не обострять.
Бокова не было нигде! Ни в ресторане, ни в барах, ни на прогулочных палубах, ни в бассейне, ни в кинозале. Может, у капитана, подумалось мне.
Пришлось направиться на поиски капитанской резиденции, которая, как помнилось, находилась недалеко от навигационного мостика. Плутала я долго, поминутно раскланиваясь с приветливыми путешественниками и расточая ослепительные улыбки. В других обстоятельствах я бы непременно познакомилась с парочкой-троечкой встреченных мужчин, они того заслуживали, но сейчас все мои мысли занимал один-единственный и неповторимый, ревнивый и влюбленный Антон Боков. Мы ведь в ответе за тех, кого приручаем? Вот именно. Познакомиться со встреченными симпатягами я успею и завтра. Ледокол – не Москва и даже не Монако, обязательно пересечемся! Возьму интервью, то да се.
Уже совсем было отчаявшись, никак не приблизившись к предмету поисков, я забрела в один из многочисленных коридоров и наткнулась на знакомую дверь с зазывной и знакомой надписью: «Комната отдыха». Мне бы бежать отсюда сломя голову, как бежит жертва с места своего поругания и бесчестья, но тело помимо меня вдруг сделало стойку и замерло прямо под дверью.
«Чего остановилась? – грубо спросила я себя. – Мало тебе?» Но мозг однозначно просигнализировал: объект найден. Интуиции я привыкла доверять. Однако.
Что ему делать в компании политических трупов? Да еще после пережитого позора? С ответом на этот вопрос вышла заминка даже у моего безупречно тренированного мозга. Впрочем, провидение снова было на моей стороне. Буквально через секунду дверь распахнулась, и оттуда вынырнул официант с пустым подносом. Пока он аккуратно задом выплывал в коридор, из комнаты отдыха донесся чей-то громкий смех, перекрытый вопросом:
– Антоха, ну не томи, а Кэмерон Диас-то, что? Согласилась?
Ответа я не услышала, официант захлопнул дверь. Впрочем, и так все было понятно: Боков, желая реабилитироваться перед вельможным обществом, потчевал их рассказами о своих романах с голливудскими дивами. Видно, изо всех сил пытался доказать, что не имеет ко мне никакого отношения.
Ладно. Но, если они сидят тут уже больше часа, значит, Антон в этой компании – свой? Как же мне это не пришло в голову сразу! Ведь он и тогда появился тут вместе с ними! То есть. Вариантов два: либо они все просто давно приятельствуют и, случайно встретившись, привычно тусуются вместе, либо.
Второй вариант представлялся куда как менее приятным, скорее наоборот. А что, если он в курсе планов путчистов? Что, если он специально послан американцами для помощи заговорщикам? Господи, ну кто сейчас не знает, сколько сил и денег вкладывают штатовцы в разрушение российской демократии, стремясь поставить нашу великую державу на колени, чтобы она плясала под их панамериканскую дудку?
Хорошо, что я себя не выдала и не успела рассказать о том, что мне все известно.
Нет, выяснить истину – моя обязанность, даже долг! Другого пути нет. И я принялась за кропотливое, но настойчивое отжимание двери, чтоб обеспечить себе доступ к первоисточнику.
Все время держать тяжеленное полотно на постоянном расстоянии в сантиметр от косяка было невероятно сложно! Выход, конечно, существовал: засунуть в щель какое-нибудь полено, зафиксировав незаметное глазу открытие. Только где взять полено? Оглядевшись, я обнаружила, что ничего похожего вокруг просто нет. Более того, все пространство коридора выглядело совершенно стерильным – ни щепочки, ни бумажки, ни даже заныканного окурка. И что? Отходить восвояси с завоеванных позиций? Извините, не в моих правилах.
Я присела на пол и принялась расшнуровывать новенькую кроссовку. Если кто пойдет мимо – мало ли, камешек внутрь попал, вытряхиваю. Моя придумка, кстати, великолепно объясняла любопытным и позу, и стоящую отдельно снятую кроссовку. Пятку ботинка я впихнула в дверную щель, будто просто сняла и поставила рядом, а сама занялась второй калошей, словно никак не могла развязать затянувшийся узел.
Разговор тут, снизу, слышался превосходно, компания, видно, сидела, развалясь в тех самых низких креслах вокруг столика.
– И что, когда они начнут погружение?
– Вроде через неделю. Если дойдут, конечно. Слышали, сегодня у «Академика Федорова» двигатель навернулся. Только что из ремонта с Канонерки вышли, и – на тебе. Чуть за Мурманск зашли и встали.
– У парусника «Седов» точно такая же байда случилась пару лет назад.
– Сравнил! «Седов» тебе что, во льды шел?
– Какая разница? На регату. Все равно позоруха! А тут весь мир за этой экспедицией следит. Можно было нормально подготовиться? Ледокол вперед ушел, практически до льдов доколбасил, а теперь обратно пилит. «Федоров»– то беспомощен, как баржа! А тут еще шторм объявили.
– Думаешь, вообще все отмениться может?
– Вряд ли. Ты же наших знаешь! Аврал – любимое дело. Мы спокойно и стабильно работать не можем, типа, двигатель в теплом доке отладить, а на ветру, да на морозе, да еще когда волна метров десять над палубой нависает. Тут мы и героизм проявим, и находчивость. И ноу-хау изобретем.
– Не, я все-таки не представляю. Четыре тысячи триста метров вглубь! Это же.
– Дадох.!
– Специалисты говорят, что по сложности это вроде выхода в открытый космос.
– Щас! И сравнить нельзя! В космосе что? Пустота! А тут такой столб воды давит. Десять лет готовились. Аналогов нет.
Ясное дело, мне тут же стало понятно, о чем речь. В нашей газете об этом писали несколько раз: ученые собирались осуществить погружение на полюсе подо льдом на рекордные глубины, чтобы установить там флаг России. Смотри, как все сошлось! Значит, эта историческая операция начнется сразу же после моего визита на полюс! То есть вначале окажусь там я, а потом – наши ученые. Если б не эта досадная авария, мы бы как раз сошлись на полюсе вместе. Жалко! Хотя, с другой стороны, кто мне мешает написать, будто именно так и произошло? На месте события-то я все равно побываю! Ну, раньше на денек, будто в разведке. Кто меня за это осудит?
Елки-палки, да мой редактор просто обязан будет мне выплатить премиальные в размере двух, нет, трех годовых окладов! Практически репортаж с места исторического погружения. Я опишу нетронутую снежную целину, лед от края до края, мороз и ветер. И вот эту замерзшую мертвую вечность вздыбят люди, чтобы, пробравшись в самое чрево океана, застолбить эту часть земного шара за Россией!
– Прикол не в этом! Американцы-то тоже в Арктику двинулись!
