естественным продолжением моей дневной усталости, словно мир, баюкая меня в своих ладонях, забирается в мои сны и чудовищно отражается в них. Что именно имела в виду Риалис, было неясно.
— Перескажи такой сон. Может, и мне что-то вроде него снилось.
Феолески как-то странно на меня посмотрела, потом засунула руки в карманы, оттягивая их в стороны, и стала похожа на растерянного мальчишку-подростка.
— Мне снилось, что я демон. Тот демон, которого мы вызвали.
Я молчала и ждала, когда она продолжит.
— Мне снилось… В том мире было два солнца. Я выглянула в окно, и они были на небе, а само небо — голубое, но с мягким лиловым оттенком. Я видела множество существ, орущих что-то, жутко ревущих. Они кидались на стены замка, где я находилась, рвали когтями камень, не жалея себя. И их ярость была почти… ощутимой. А я наслаждалась ей. Я уже представляла, как буду убивать их одного за другим, и это нравилось мне. Нет, не просто нравилось. Я боевой маг, Тай. — Она заглянула мне в лицо пристальным, ищущим взглядом. — Я знаю, мне придется участвовать в боевых действиях. Я готова к этому. На тренировочных пустошах я уложила уже немало ваграков и еллси. Я знаю, каково это — убивать. Я знаю торжество победы, наслаждение чужой смертью. Но то, что я чувствовала во сне… Я никогда не чувствовала такого упоения, предвкушения чужой смерти, того, как ломко захрустят их кости, как сухие ветки, и они все подохнут. Это было опьяняюще. Я вообще не думала, что могу испытывать такие сильные эмоции. — Ее лицо стало еще более бледным и растерянным. Сны выеденного яйца не стоят, но видеть никогда не унывающую Риалис выбитой из колеи, вот это по-настоящему пугало.
— Еще что-то снилось?
— У меня болит ладонь, Тай. Иногда мне кажется, кровь демона, которой мы тогда обменялись, бежит в ней, как сотня плотоядных муравьев.
Я вздрогнула. Рука у меня тоже изредка побаливала, я все чаще замечала, что то и дело расчесываю ладонь, щупаю пальцами несуществующий шрам. Словно это была нестираемая метка, которую нам оставил демон. Об этом ни в одном фолианте сказано не было.
— И да, мне снилась… — зло продолжила Феолески. — Мне снилась ты! Я по-прежнему была заперта в том круге. И испытывала презрение, отвращение к маленьким хитрым зверькам, которые сотворили это со мной, И знала, что выберусь и расквитаюсь, потому что, обхитрив в одном, зверькам никогда не сравниться с делхассе. Он даже людьми нас не считает, летунчик, — криво хмыкнула Риалис, постепенно приходя в себя.
— Ну а я? Что про меня снилось?
Она снова посмотрела на меня странным, задумчивым взглядом.
— Я была в том круге, а потом появилась ты. Ты сидела на краю стола и пускала цветные блики, порхающие по комнате. И это было красиво. В какой-то степени это даже восхищало его. — Я почувствовала, как по спине у меня побежали мерзкие колючие мурашки, сотня иголок, впивающихся в кожу. Ей снилось, как я тренировалась создавать иллюзии бабочек. Я не рассказывала ей об этом. — Для него мы все тонкие и изящные, ты же видела этого громилу, мы — коротышки по меркам демонов. Для него мы все, ну как эльфы для людей, даже больше. Мы что-то невероятно хрупкое, необъяснимое. Он не понимает тех, кто может создавать красоту. Ты такая боязливая, такая хрупкая, а умеешь подобное, ему хотелось не просто убить, а понять, впитать в себя то, что никогда не будет достижимо. Во сне ты сидела на краю стола, скрестив ноги, и с выражением любопытства пускала цветные порхающие блики по комнате, а он жаждал вырваться из круга, смять, сдавить тебя так, чтобы затрещали кости. Сдавить голову, впиться в нее горячими ладонями, вплавляясь в кожу, навредить, проникнуть в мысли, ощущения, сломать, смять то, что не понимает.
…Как же нестерпимо холодно, думала я. С чего я решила, что сегодняшний день был жарким? Меня бил озноб, и мне было так холодно, будто на окрестности обрушились заморозки.
— А ты не могла бы пересказывать не так подробно? — огрызнулась я.
— Да ладно, летунчик. Это же просто сны. Или нет? — с подозрением спросила она.
— А другие? Им что-нибудь такое снилось?
— Я не спрашивала. — Феолески с досадой махнула рукой. — Будут смотреть как на трусиху.
Это мне не польстило. Значит, в глазах всех я труслива, как дебильный кролик, со мной говорить можно. Я вздохнула, соображая:
— Мне кажется, что этот обряд… когда мы обменялись кровью, как-то соединил нас. Это как у нас с драконом, шхэн знает, на что способна сильная кровная магия. Может, когда сознания отрубаются, сны перетекают друг в друга, может, в это время его мучили твои воспоминания. Но как только демон выполнит клятву и уберется, наверняка все закончится. Ты бы лучше спросила у эльфа, может ли делхассе проникать в наши мысли. На всякий случай.
— Ясненько. Ясненько. Может, и спрошу.
— Тебе что, нравится эльф, и ты не хочешь выглядеть перед ним трусливой?
Феолески съездила мне по уху. Впрочем, дружески, врежь она мне по-другому, я бы из лазарета две недели не вылезала.
— И не вздумай никогда больше! Этого говорить! Поняла?!
Я согласно закивала. Странно было знать, что самоуверенная Феолески так сохнет по своему приятелю Алли. И еще грустно, наверно. Потому что вряд ли она ему скажет, а влюбиться в эльфа, по- моему, безнадежная тупость. Эльфы — сухие, строгие, вечный тип наставника. Всегда поправляющие, указывающие, беспутные, холодные, расчетливые, не подпускающие близко. В хорошие дни даже своеобразно остроумные, но всегда бесчувственные и сдержанные по отношению к «расам нашим меньшим». То бишь ко всем, у кого уши не напоминают лопухи. Впрочем, кто знает. Я не любила плохие концы, может, поэтому богиня Везения была моей самой любимой, хотя чаще других подкладывала мне свинью.
— Попробуй приворотное зелье, — наконец выдала я. — Ну как с тем…
Эту историю Феолески мне сама рассказала, потому что сама и устроила, а наставник кое-как сумел замять и не допустить огласки. Если это была ее мелкая месть, уж не знаю, что она сделала бывшему возлюбленному. Один парень с ее факультета, то ли Баверк, то ли Маверк, постоянно таскал у нее укрепляющие зелья перед началом практических занятий. Адепт выходил в огороженные магическим полем пустоши и уже там мочил специально привезенных монстров. Этот Маверк был неплохим воином, но реакция слабовата. На зелья тратиться было неохота, и он «одалживал» их у Феолески. Он сдавал, не тратя ни медяшки, наставник ставил ему зачет, не тратя время на пересдачу. И все были счастливы, кроме самой Риалис.
И тогда она купила у знакомого алхимика концентрированное, абсолютно ничем не разбавленное зелье влечения, перелила в бутылочку из-под укрепляющего и поставила на старом месте. Маверк успел глотнуть достаточно, прежде чем понял, что в этот раз в бутылке что-то не то. Пожал плечами и пошел мочить монстров. Накрыло его как раз, когда он зашел в магический круг и увидел какую-то тварь. Маверку шхэново повезло, что наставник знал заклинание нейтрализации. Да и твари тоже. Концентрация зелья была такая, что привлекательными покажутся не только болотистые, склизкие, клыкастые монстры пустошей, но даже демон. Поучительная история заканчивалась тем, что после этого у Риалис никто и никогда больше ничего не одалживал без спросу.
— Ты про историю с Маверном? — рассеянно спросила она. — Я и без зелья могу понравиться…
— Ну да. Только тебя надо узнать получше.
— Заткнись, Тай. — Кажется, она обиделась. Тренироваться в утешении мне особо было не на ком, поэтому я часто выдавала первое, что в башку придет. Лучше б уж молчала, с удручающим постоянством подумала я.
— А как твоя месть?
— Месть? А, месть… — Феолески мерзко захихикала и потерла ладони. — Вот уж отомстила так отомстила! Вначале сомневалась, правда, может, не стоит, а потом подумала, что отступать поздно. Непередаваемое наслаждение! На демона не действуют никакие магические охранные контуры, он их снял и ходил в особняке этой сволочи, как у себя дома. Взял у него пару вещичек. Попугал немного. — Насколько я поняла, жертва ее мести была довольно важной шишкой, а ввязаться в скандал и запятнать имя своей семьи Риалис не собиралась. И этот тип, попортив всем немало крови, вполне мог оставаться безнаказанным
