Я бросился на свое место, а Пифагор, сделав перекличку, вызвал к доске Гжесека.
— Пиши, голубчик, — сказал он. — «В цистерну налили тысячу восемьдесят литров нефти»…
Гжесек начал искать мел, но мела не было.
— Почему ты не пишешь, голубчик? — насупился Пифагор.
— Потому что нет мела.
— Ну и порядки! — воскликнул Пифагор. — Дежурный, ко мне!
Я подбежал. Пифагор, надев очки, окинул меня строгим взглядом.
— Ну да… При таком дежурном этого следовало ожидать… Где мел, мальчик?
— Не знаю, — испуганно ответил я, — перед уроком был. Наверное… наверное, опять Папкевич съел.
— Что ты выдумываешь, голубчик! Разве люди едят мел?
— Папкевич ест.
— Папкевич, ко мне! — прогремел Пифагор. — Это правда, что ты съел мел?
— Съел, — сокрушенно признался Папкевич. Пифагор ошеломленно смотрел на него:
— Какой ужас! Зачем ты это сделал?
— Дежурный Пегус дал мне мел и сказал, чтобы я съел. Его очень забавляет, когда я ем мел.
— Это неправда, он врет… я…
— Объяснения будут потом, голубчик, — раздраженно прервал меня Пифагор и повернулся к Папкевичу. — Итак, ты утверждаешь, что Пегус дал тебе мел, а ты послушно съел?
— Не мог удержаться, пан профессор.[8] Когда мне дают мел, я всегда его ем. Не могу удержаться.
— Но это же вредно! — испугался Пифагор. — Папкевич, ступай к врачу.
— Хорошо.
Папкевич поклонился и вышел.
— Дежурный Пегус! — загремел Пифагор. — Где запасной мел?
— У меня в кармане.
Я начал судорожно выворачивать карманы. Из них выпала бритва Здеба и кисточка для бритья. Пифагор с любопытством вытянул шею.
— Что это у тебя там, голубчик?
Я протянул ему кисточку и бритву. Пифагор оглядел их со всех сторон.
— Что это, мальчик?
— Это… это кисточка и бритва, — пролепетал я. Пифагор нахмурился:
— Стало быть, ты бреешься?
— Я нет… я только…
— Откуда же у тебя эти инструменты, голубчик?
Я хотел сказать правду, но, перехватив грозный взгляд Здеба, опустил голову:
— Я… я учусь на парикмахера.
— Ах так, — ехидно улыбнулся Пифагор, — и, наверное, упражняешься на товарищах. Не можешь ли мне сказать, голубчик, кого ты сегодня брил?
Я горестно оглянулся:
— Я брил… брил коллегу Здеба.
— Здеб, ко мне! — загремел Пифагор.
С унылой перевязанной физиономией к кафедре подошел Здеб.
— Дежурный Пегус брил тебя сегодня? — спросил Пифагор.
— Брил, пан профессор.
— Как он мог брить? Ведь у тебя все лицо перевязано?
— Это как раз от бритья, пан профессор.
— Он покалечил тебя бритвой?
— Да, пан профессор.
— Это черт знает что такое. Так вы еще зарежете друг друга. Бритва в руках безумцев! — разбушевался Пифагор. — Неслыханно. Ну, это вам даром не пройдет. Все эти инструменты я передам вашей классной руководительнице… А сейчас марш по местам! К доске пойдет Пумекс.
С парты поднялся Пумекс II. Проходя мимо, он больно стиснул мне плечо.
— Решишь задачу номер девять, — сказал Пифагор и вручил Пумексу учебник.
Прочитав задачу, Пумекс беспомощно потоптался на месте и принялся яростно подмигивать. Я притворился, что ничего не замечаю, но Чесек подтолкнул меня локтем. Пришлось приступить к подсказке. Я тронул лоб, нос, подбородок, высунул язык, показал кулак, скорчил рожу и оскалил зубы.
Пифагор с изумлением уставился на меня, потом, как бы не веря глазам своим, надел очки и выбежал из-за кафедры.
— Дежурный Пегус! Что с тобой? Я стремительно вскочил.
— ДАВАЙ ДНЕВНИК.
Я молча полез в парту. Мешок с Тяпусем упал на пол, и я с ужасом смотрел, как Тяпусь вылезает из мешка.
— Мальчик, что все это значит? Что с тобой?
Я хотел все рассказать и объяснить, но тут вдруг почувствовал, что кто-то щекочет мне ноги. В испуге я завертелся па месте, но все равно не смог удержаться и громко рассмеялся.
— Боже мой, успокойся!.. Что с тобой? — повторял не на шутку испуганный Пифагор.
Но я не мог удержаться и хохотал все громче и отчаяннее: Тяпа под скамьей лизал мои голые икры, а я страшно боюсь щекотки. Напрасно я пинал его ногой. Проклятый пес и не думал оставлять меня в покое.
— Пегус, успокойся! Собирай книжки и ступай к врачу, — крикнул Пифагор.
Продолжая хохотать, я наклонился за книжками, но Тяпа опередил меня. Он схватил зубами свисающий ремень и стащил ранен па пол. Я полез под парту и на четвереньках пополз вдогонку за Тяпусем.
— Что случилось? Пегус, где ты? Куда ты исчез? — услышал я голос Пифагора.
— Здесь, пан профессор! — крикнул я, вынырнув из-под парты в другом конце класса.
Тем временем Тяпусь подбежал к кафедре. Пифагор сделал большие глаза.
— Что все это значит? Откуда здесь это четвероногое? Ловите его! — крикнул он и ринулся к кафедре. Все повскакали с мест и бросились ловить щенка.
— Это недопустимо, это неслыханно! — бушевал Пифагор. — Дневник, я все запишу тебе в дневник!
Он опустил ручку в чернильницу и извлек оттуда обрывок какого-то шнурка.
— Это что еще за шутки? Где чернила?
Чесек подал мне бутылку чернил, я бросился с ней к кафедре, и тут в довершение всего перепуганный Тяпусь кинулся мне в ноги. Я упал и разбил бутылку.
Когда я, весь измазанный чернилами, встал с пола, в класс входил директор, а за ним — пани Окулусова.
— Что у вас за шум? — спросил директор.
— Что тут происходит?
— В классе какой-то странный ученик! — ответил Пифагор. — Он сорвал мне урок… Это неслыханно… Пегус, расскажи, что здесь было.
Я подошел с самым несчастным видом. Все лицо у меня, наверное, было измазано чернилами, потому что со щек стекали черные слезы.
Директор посмотрел на меня с ужасом:
— Как ты выглядишь, мой мальчик?
Пани Окулусова в отчаянии заломила руки:
— МАРЕК,
ЧТО С ТОБОЙ?
Я хотел ей все объяснить, сказать, что я не виноват, что я очень ее люблю, но что жизнь не такая
