упражняется па виолончели, домой идти расхотелось. К тому же мама отлично знала расписание уроков, и сразу начались бы расспросы.
Нет, домой он не пойдет. Марек купил полкило черешни, сел на скамью в боковой аллее сквера Ворцелла, положил рядом ранец и принялся за ягоды.
Он сидел, ел черешню и вдруг заметил бегущего по аллейке школьника. Это был очень худой и бедно одетый мальчик. У него были смешно оттопыренные уши и большие испуганные глаза. Едва переводя дух от усталости, мальчик подбежал к скамье, на которой сидел Марек. Сняв с плеч ранец, он с облегчением швырнул его на скамью, расстегнул куртку и начал вытирать потный лоб. Внимательно присмотревшись, Марек заметил, что у мальчика очень старые, измученные глаза, точно ему не тринадцать лет, а сорок.
«Какой странный парнишка, — подумал Марек. — Он, конечно, не из нашей школы, всех наших ребят я знаю. Не учится он, пожалуй, и ни в одной из школ нашего района, а то бы я его где-нибудь видел — на улице, на соревнованиях, в бассейне… Нет, я его вижу в первый раз. И на рукаве у него нет никакого значка. Откуда же он тут взялся? Да еще с ранцем? Может быть, как и я, удрал с уроков?»
— Ты из какой школы? — спросил Марек, выплевывая косточку.
Мальчик словно и не слышал вопроса.
— Ты что, глухой? Я спрашиваю, из какой ты школы?
Мальчик пожал плечами и молча принялся вытирать шею рукавом.
— Ты что бежал как сумасшедший? За тобой кто-нибудь гнался?
— Никто за мной не гнался, — грубо буркнул он в ответ и окинул Марека неприязненным взглядом.
— Так почему же ты так бежал?
— А что, нельзя? — огрызнулся мальчик.
— Вот ты какой герой! — рассмеялся Марек.
— А тебе, конопатый, это не нравится?
— А ну, поговори еще, я тебя живо успокою! — Весьма чувствительный в вопросах чести, Марек сжал кулаки.
Однако, прежде чем он успел выполнить свою угрозу, странный мальчик как ужаленный сорвался с места и, молниеносно схватив ранец, бросился бежать.
Марек удивленно посмотрел ему вслед. Что случилось? Неужели он так его перепугал?
Тут он заметил в аллее двух мужчин. Они шли гуськом, слегка наклонившись вперед, не сгибая в локте правую руку. И, хотя на дворе стоял июнь месяц, оба были в рукавицах.
На полдороге они переменили позу. Проделали в воздухе какие-то непонятные движения, и шли теперь, склонившись в левую сторону, с деревянно опущенными вниз левыми руками.
«Паралитики», — подумал Марек и открыл рот от удивления. Никогда в жизни он не видел ничего подобного.
Тем временем странный мальчик обежал вокруг аллейки и вдруг как ужаленный повернул обратно. Он хотел было проскользнуть между «паралитиками», но тут раздался зловещий звон. Мальчик вскрикнул, «паралитики» тоже вскрикнули.
Только теперь Марек понял, что эти люди попросту несли большое прозрачное стекло и поэтому так странно выглядели. Странный мальчик тоже не заметил стекла и угодил в него головой. Стекло разлетелось вдребезги.
Стекольщики подняли страшный крик. С руганью и угрозами, громко призывая милицию, они пустились вдогонку за мальчишкой. Вокруг собралась толпа.
Мареку стало не по себе. Слишком много было здесь народу, того и гляди, встретишь кого-нибудь из знакомых, а то еще милиция начнет проверять документы или же, чего доброго, возьмет его с собой в качестве свидетеля. Тогда всем станет ясно, что в двенадцать часов дня он, вместо того чтобы быть на уроке, прогуливался в сквере Ворцелла. Нет, уж лучше не рисковать! Марек надел на спину ранец и пошел по аллейке. Пожалуй, лучше всего отправиться в кино. Просто так бродить не имеет смысла. Тем более что ранец сделался каким-то тяжелым. К тому же было очень душно, собиралась гроза.
Марек оглянулся — нет ли знакомых — и вздрогнул.
В нескольких десятках метров от него из густых зарослей жасмина высовывалась чья-то длинная физиономия в темных очках.
Марек почувствовал, что глаза за этими очками смотрят на него в упор. Нет, в этом сквере сегодня определенно творится что-то странное. То этот нервный мальчишка, то стекольщики, то жуткий тип в кустах. Все время продолжая оглядываться, Марек прибавил шагу.
Человек с лошадиной физиономией выскочил из кустов. Он был в бриджах и охотничьих сапогах. Беспокойно оглядевшись по сторонам и убедившись, что все заняты стекольщиками, он быстро двинулся вслед за Мареком. У него были такие длинные ноги, что один его шаг равнялся трем шагам Марека.
У Марека забилось сердце. Что этому Очкарику от него нужно? Расстояние между ними все укорачивалось. Раздумывать нечего, лучше сразу дать тягу…
И Марек пустился бегом. Однако его не покидало ощущение, что человек с лошадиной физиономией следует за ним. Всей спиной он чувствовал его взгляд.
И тут незнакомец окликнул Марека:
— Эй, мальчик, подожди! Не бойся. Почему ты убегаешь? У меня к тебе важное дело.
Но Марек так испугался, что, хотя ранец оттягивал ему плечи, как свинцовый, он помчался точно чемпион на стометровке. Ему повезло. Едва он выбежал на улицу Мицкевича, подошел трамвай. Марек вскочил на подножку, хотя отсюда до дому было всего каких-нибудь триста метров. Но сейчас надо было во что бы то ни стало оторваться от Очкарика.
Войдя в вагон и почувствовав себя в безопасности, Марек прильнул к окну. Ему хотелось видеть, что делает Очкарик.
Вот он, запыхавшись, выбежал на улицу. В эту самую минуту кондуктор зазвонил, и трамвай тронулся. Очкарик припустил за ним бегом, хотел вскочить, но не успел. Он остановился, лихорадочно озираясь. Марек облегченно вздохнул. Он уже собирался пройти вперед, как вдруг заметил, что Очкарику удалось остановить такси. Несколько секунд спустя такси догнало трамвай.
Приближалась остановка, но Марек не знал, как ему быть. Выходить или нет? «Не нужно бояться… не нужно бояться, — успокаивал он себя. — Здесь ведь улица. Столько людей! Не то что там, в сквере… Вон и милиционер стоит. А до дому всего каких-нибудь сто метров».
Трамвай остановился. Марек выскочил и быстрым шагом двинулся к дому. На ходу он обернулся и снова задрожал. За ним по другой стороне улицы медленно ехало такси. К счастью, дом был уже рядом.
Раскрасневшийся, потный, он ворвался на кухню.
— Что случилось, что у тебя за вид? — воскликнула мать.
В первую минуту он хотел рассказать ей обо всем: о прогуле, о странном мальчике, о стекольщиках, об Очкарике, который гнался за ним, — но побоялся. Если б не прогул! Нужно и о нем рассказать, все равно мама догадается. Нет… это невозможно.
— Почему ты так рано вернулся?
— У панн Окулусовой совещание, и нас отпустили после трех уроков. Мы ходили на экскурсию в Лазенки.
— Отчего у тебя такой испуганный вид?
— Да нет, это тебе только кажется… Ой, у нас на окне новые цветы?
Делая вид, будто рассматривает цветы, Марек выглянул в окно. За окном стоял незнакомец и протирал стекла очков.
Марек отпрянул.
— Что с тобой? — встревожилась пани Пегусова. — Может, ты заболел?
Неожиданно раздался звонок.
— Мама, не отпирай! — крикнул Марек и промчался мимо остолбеневшей матери в комнату пана Фанфары.
