ждут от пришельца молитвы.
– Хранители этого места, позвольте мне задержаться у вас в гостях, пока я не смогу вернуться к своей семье, – сев на валун и повернувшись лицом в сторону черного хода, проговорил Кетук. Для пущей убедительности он сложил ладони на груди и склонил голову. – Обещаю вести себя тихо и не чинить вам неприятностей.
Словно в ответ на его смиренные слова, в глубине скалы что-то слабо ухнуло, и Кетук ощутил дрожь камня. От испуга он едва не вскочил и не кинулся вон из пещеры, однако все же усидел на месте – от духов, если они разгневаны, все равно не убежать. Только собственный страх выкажешь, а воину это не к лицу.
– Истинные боги, – вырвалось у него, – я прошу прощения за поклонение чужим пришельцам с неба и за то, что принял помощь их слуги. Но иначе я бы не смог вновь повернуться к вам и умер в лесу. И меня обманули другие заблуждавшиеся. Ведь я всего лишь простой солдат сапаны Таури.
Похоже, Кетук угадал с покаянием, потому что духи молчали, не угрожая больше слабому человеку.
– Что я должен сделать? – спросил он.
Ответа не было.
– Как мне умилостивить вас? Вернуться я не могу, меня сразу схватят и казнят за то, что повредил разум безголового и украл его у богов. Может, отнять у божка его
Но древние духи, кажется, совсем не интересовались заботами ничтожного солдата. Добившись от него смирения, они вполне могли уснуть до будущих времен. Кетук пожал плечами и расслабился – разрешение от хозяев пещеры получено, можно заняться собственными, земными делами.
Он попробовал думать, как ему жить дальше, но голод и жажда были так сильны, что никакие мысли в голове не появлялись. Тогда Кетук подобрался к выходу из рудника и раздвинул ломкие ветви кустарника. Небо было закрыто низкими тучами, и они стремительно двигались на восток. Видимые отсюда холмы были пустынны, нигде не поднимался дым костра и тем более не звучали голоса людей, собирающих хворост. Молодой солдат был унесен от города слишком далеко. Конечно, всегда найдутся рисковые ребята, готовые ради интереса забрести даже в такое глухое место, но сегодня Кетуку явно повезло с погодой. Того и гляди с неба польется холодная, словно родниковая, вода.
Он вслушался в лес, но все было тихо. «Паук» пропал, и неизвестно, помнит ли он еще о поручении, данном ему человеком. Может, моментально умчался к своим хозяевам, едва лишь потерял аймара из вида…
Кетук присмотрелся и обнаружил на взгорке в нескольких шагах от рудника пятачок знакомой травы. На случай голода сойдет и она. В дальних походах эта травка помогает на время забыть о еде.
Солдат осторожно выбрался на открытое место. Склонившись над порослью муньи, он потер сухие ломкие травинки пальцами и вдохнул резкий аромат. Затем вырвал из земли несколько щепотей травы и спрятал ее в поясной суме для камней, сейчас пустой.
На первое время этого хватит, а потом, глядишь, и безголовый божок вернется.
Часть III. Небесный огонь
После разговора с сапаной никакие обычные дела Аталая уже не влекли. Слишком мелкими по сравнению с судьбой народа казались ему проверки храмового хозяйства, школы и даже молчаливые разговоры с богами на вершине пирамиды. Последнее особенно отвращало верховного жреца – пережитый страх от мимолетного визита ночного демона все еще давил на него.
Вернувшись так рано домой, Аталай порядком изумил бы слуг, жен и детей, а потому он задумался, чем заняться в первую очередь. Естественно, дела семейные требовали его наибольшего внимания, а потому он отправился к Майте в школу жрецов.
Возле западных ворот уже разливался густой дух птичьего помета, доставленного лодками с побережья моря. Но на полях сапаны его еще не раскладывали, только поместили в амбар для промежуточного хранения урожая.
Один из младших наставников метнулся в здание, чтобы известить Майту о визите Аталая. Разговаривать с ней в школе он не хотел, чтобы не вводить в искушение любопытных и востроухих.
Майта появилась в сопровождении самого настоятеля, который вышел поприветствовать верховного жреца. Она остановилась поодаль, а луноликий учитель поклонился, так что его тяжелая нагрудная пластина с петроглифом отделилась от живота и закачалась, и сказал:
– Воистину замечательны успехи этой девушки. Ее вышивка достойна украсить покои самого сапаны, Аталай.
– Спасибо за похвалу, – улыбнулся тот. – А что, обучение будущих жрецов претерпело изменения?
– О, да! Нововведения почтенного мастера церемоний пришлись ученикам по душе. Поверь, Аталай, дискуссии так и кипят на уроках, и каждый день в спорах о природе и нравах богов и демонов рождается что-нибудь любопытное. Уже тьму табличек новыми символами изрисовали.
– Демонов, говоришь? – нахмурился Аталай. – А как же старое знание?
– Мир меняется так быстро, что мы уже не знаем – истинно ли оно… – понизив голос, признался настоятель. – Когда бог Солнца восходит утром на небосклоне, я молюсь, чтобы он не забыл нас завтра. А раньше мне думалось о куда более простых вещах…
– Мир не стал сложнее или проще, – жестко произнес верховный жрец. – Мы так же растим детей и заботимся о старцах, как тысячу лет назад. Боги могут жить среди нас, а могут вознестись на небо, но человек привязан к земле и недостоин рассуждать о Творце и его сынах.
– Они могут говорить о Коаау шестицу напролет, – пожал плечами настоятель. – Боги живут среди нас, и старое знание о них умирает… Я буду помнить об Энки, и дети мои будут, и внуки. Мы видели богов, Аталай, и мы не сможем быть прежними.
«Они все смирились, – признал Аталай и простился с главой школы. Майта молча зашагала рядом с ним, чинно сложив ладони на животе. Во время мудрого спора она стояла так же, только вдобавок низко склонив голову. – Им подарили вторую молодость, и они готовы славить самозванцев изо всех сил. И я был таким же».
– Я чувствую, что Энки и его боги несут на землю зло, – пробормотал он и глянул на Майту. Она явно обратилась в слух, как и полагается примерной дочери.
– Но ведь они подарили тебе новое сердце…
– А остальным старикам? Мне больно думать об этом, но что с нами будет, если родичи Таури станут жить вечно, все время производя на свет потомков? И к ним скоро присоединится несколько сотен маленьких богов! Во что превратится наша жизнь уже через несколько лет? Извини, Майта, ты меня не понимаешь.
Аталай совсем не был уверен, что рассуждал бы точно так же, если бы не получил от небожителей здоровье молодого человека. Он отчетливо понимал, что еще не осчастливленные милостью богов чиновники буквально молятся на Энки, ожидая от него второй, может быть, даже вечной жизни. Те же, кто «приобщился», глядят на претендентов с ревностью и страхом перед грядущим хаосом.
Пожалуй, именно среди них и следует искать соратников в опасном деле. Только верховный жрец так подумал, как вспомнил об Уакаране. Вот уж в ком ненависть к Аталаю и неуважение к сыну Солнца способны перевесить все другие соображения. Недаром он с таким рвением ухватился за внедрение новаций повсюду, куда только достают суетливые руки. Не говоря уж о покушении на своего формального начальника Аталая…
– Я вот о чем хотел с тобой поговорить, – очнулся от раздумий верховный жрец. – Что ты думаешь об Алекосе?
Она запнулась, что, понятно, не осталось незамеченным. Аталай взял ее за локоть и повернул в сторону широкой лестницы, ведущей к южным воротам. Скоро надо будет свернуть на запад и, сделав круг по улицам чиновничьего квартала, вернуться к школе жрецов.
– Он хочет, чтобы я стала его женой, – проговорила девушка.
