Я сдвинул плечами:
– Нет победителя сильнее того, кто сумет победить самого себя. Величайшая победа есть победа над собой. А вы все знаете, что в человеке очень много того, от чего стоило бы избавиться! Так что ждем вас в движении имортистов.
Если в старину передвигались на лошадях, а для путешествия из Петербурга в Москву требовалось два- три месяца, то и новости не могли двигаться быстрее, что понятно. Религиозные и философские доктрины – тем более их надо было повторить не раз, а потом долго осмысливать в одиночку.
Интернет же позволил имортизму разлететься по планете моментально, а сейчас мы следили за быстрым разрастанием первых общин имортистов и появлением новых. Если раньше одному имортисту было не выжить в селе, где все, скажем, пьют, то через Интернет он находит сотни только что бросивших пить, делающих утреннюю зарядку и даже ежедневно чистящих зубы. Это поддерживает, Волуев ежедневно клал на стол сводку о постоянном росте имортизма по всему миру.
Больше всего их оказалось, как ни странно, в США. Волуев дивился, я находил закономерным: точно так же и христианство расцвело не там, где возникло, а в Риме, насквозь прогнившем развращенном Риме, где необходимость в новой очищающей религии ощутилась особенно остро.
Да и насточертела эта доставшая всех политкорректность, а в имортизме дебила не только перестаем называть «человеком, мыслящим по другим категориям», а гомосека – «человеком нестандартной ориентации», тем самым как бы поднимая их на уровень выше нас самих, но наконец-то и все своими именами, и вообще начинаем чистить род людской от мусора.
Медведев с Леонтьевым прикинули, что уже в первые годы правления имортистов, если бы такое случилось в планетном масштабе, мировую экономику нетрудно было бы поднять до такого уровня, что сумели бы легко прокормить и десять миллиардов человек, а потом и сто миллиардов. К тому же это будут здоровые работающие миллиарды, а не бездельничающие недоумки, что тяжелым бременем висят на любом обществе, но все равно требуют для себя больше денег, льгот, circenses, мест в правительстве… не будет и множества обществ, что занимаются развлечением этих дебилов, устройством в лучшие лечебницы, охраной их прав и выколачиванием из общества для них привилегий.
Александру Македонскому не удалось создать всемирную империю, его армия была пешей, двигалась с боями медленно. У Чингисхана и Аттилы была конница, но и ей не перебраться через океан, тогда еще не подозревали, что там есть земли. Ленину и Дзержинскому тоже не удалось раздуть мировую революцию, а коммунизм не построить иначе, как строить сразу на всей планете.
У нас положение оказалось лучше: Интернет помог забросить семена имортизма в самые глухие уголки. Из семи миллиардов один миллиард подключен к Интернету, из этого миллиарда миллион познакомился с имортизмом в течение первого месяца. Тысяча стала имортистами, но это не просто один из тысячи, это сливки общества, лучшие из лучших. Вокруг них начали собираться сторонники, из тысячи быстро образовался миллион…
Я лихорадочно просчитывал простенькие реакции этих существ, называющих себя людьми, везде выходило, что если имортизм будет распространяться такими же темпами, то США и НАТО не успеют доставить войска к нашим границам. Послать – пошлют, но вот доставить и заставить их действовать – не успеют. Однако беда в том, что темпы распространения резко упали. И будут снижаться еще и еще. Большинство населения никогда не признает имортизм. Да мы и не рассчитывали, что имортистов наберется больше, чем один на тысячу. Сумеем ли выстоять с той горсткой, что разбросана по всему миру?
Волуев зашел, рот до ушей, оглянулся на Вертинского, тот стоит у стены, заложив руки за спину, и рассматривает огромную карту мира. Они обменялись кивками, Волуев бросил мне на стол еще теплый после принтера лист:
– Полюбуйтесь!
Я поморщился:
– Ты что казенную бумагу расходуешь?.. На нее березку спилили! Я мог бы и в файле посмотреть.
– Извините, господин президент. Все забываю, что вы человек из продвинутых, а я к вам как к ламеру. Не в порядке подхалимажа, но ваш предшественник компьютером называл монитор и всегда старался сесть от него подальше. Излучение, дескать…
Он говорил еще что-то, но мои глаза отыскали строчки в новостях, что там за океаном в штате Юта имортизм начали принимать чуть ли не массово. Уже не только высоколобые, как в университетских городках, но и простые люди, очень даже простые…
Волуев следил за движениями моих глазных яблок, пояснил оживленно:
– В том штате семьдесят пять процентов – мормоны. Не пьют, не курят, не употребляют даже чая и кофе. Но спортом занимаются. Уже и так наполовину имортисты! Но это еще не все, господин президент!
– А что еще?
– Они не только выдвинули своего человека на пост губернатора. Они еще и заявили, что требуют досрочных перевыборов, что вообще-то противоречит их конституции… Но мормоны сами по себе – упрямый народ, а тут еще наша доктрина, что имортам, дескать, по фигу законы старого мира. Пусть, дескать, этими лохмотьями утрутся или даже подотрутся те, кто в нем остается, а мы, вот такие солнышки, пойдем в светлое будущее победившего ком… имортизма!
– Именно имортизма?
– Да, они выдвинули на пост губернатора профессора молекулярной биологии Макса Айронфиста, называющего себя имортистом. Он создал кружок по изучению имортизма еще в прошлом году, за это время кружок разросся в могучее общество со своим банком, счетами, филиалами, а сейчас Айронфист выступил со своей программой…
– Что-то особое? – спросил я.
– Нет, кроме названия, где присутствует слово «Юта», а так – наша программа. Мормоны сперва приняли в штыки, но прочли, прониклись, заявили, что отдадут свои голоса Айронфисту. А они люди твердые, как сказали, так и сделают…
Вертинский слушал вполуха, уже передвигался у карты мира, по-старинному втыкал булавочки с красными флажками, любовался. Волуев покрутил носом, слишком уж допотопно, наши программисты
