сиденье, и на переднем и как раньше она деловито приводила в норму мой гормональный баланс во время езды по оживленной городской улице. Не ради чего-то там экстремального, хотя теперь есть даже такие клубы, а просто в порядке дружеской услуги, чтобы очистить мозги для философии.
Идиот, подумал я мрачно. О чем мыслишь, скот? Перегрелся, слишком много жареного мяса поел или в организме недостает каких-то минералов?
– Как я по тебе соскучился! – сказал я. – Еще в самолете, когда летел из Франции, тебе звонил… ты почему не отвечала?
– А ты хотел бы, чтобы я тебя встретила в аэропорту?
– Хотел бы, – ответил я уныло. – Где твой пропуск?
– Возьми в бардачке, – ответила она.
– Как он открывается?
– Ты прав, с трудом.
Я подергал, стукнул пару раз, крышка бессильно отвалилась, словно усталая собака вывалила язык. Мне на колени посыпалось множестве мелкой дряни, что возят только женщины: патроны с разнообразной помадой, десяток видов дезодорантов, три щеточки, одна со сломанной ручкой, коробочка с тушью для ресниц, пакетик с печеньем, половинка шоколадки.
– Извини, – сказала она поспешно и принялась торопливо собирать с моих колен и запихивать обратно. – Все собираюсь навести порядок… все собираюсь…
Легкие быстрые пальцы, я помню их прикосновение, это у меня уже в крови, и сейчас, когда касалась меня, я ощутил жар, горячая кровь устремилась, имортист я или не имортист, к причинному месту. Я тупо уставился на них, но, когда кончики ее пальцев коснулись сквозь тонкую ткань брюк причинного места, я перехватил ее за кисть, сказал с мукой:
– Таня… Зачем ты мучаешь меня?
– Бравлин, – проговорила она с трудом. – Это совсем не просто…
– Для тебя?
Она уловила упрек, нахмурилась, глаза чуточку сузились, напоминая, что не надо путать секс и даже любовь с семейными обязанностями. Сейчас это не бог весть какие ценности, однако она их сохранила, тем более что у нее в самом деле чудесный муж, чудесная дочь и престарелые родители мужа, о которых она привыкла заботиться, как о своих.
– Не стоит нам сидеть здесь, – проронила она, напоминая, что мы все равно под прицелом десятков пар глаз. – Как ты думаешь?
– Это тебя бы в президенты, – ответил я.
Она не стала дожидаться, пока я открою ей дверцу, вышла сама, уверенная и самостоятельная женщина, в самом деле способная управлять не только собой, но и обстоятельствами, я подхватил ее под локоть и повел по ступенькам в здание.
Охрана делала вид, что их нет, что они просто камни, и все по дороге застывали, пока я вел эту женщину, не имеющую допуска в самое сердце России, Кремля и даже имортизма.
Александра взглянула стеклянными глазами, я провел Таню в свой кабинет и плотно прикрыл дверь. Она остановилась, осматриваясь, здесь многое изменилось за последние дни: начали появляться роскошные вещички, то ли из Государственного музея, то ли обворовали Пушкинский, надо велеть раз и навсегда, чтобы прекратили. Величие создается не этими вот позолоченными или пусть даже золотыми штуками, хотя имитируется – и довольно успешно! – да, часто.
– Обустраиваешься, – проговорила она тихо.
– Без тебя – пустыня, – ответил я.
От нее пахло чисто и невинно, наверняка задействованы самые высокие технологии для создания такого запаха, а потрудились химики в ранге академиков… но пахнет в самом деле нежно, зовуще, как будто это четырнадцатилетняя Наташа Ростова, а не современная уверенная в себе женщина, для которой трахаться с мужчинами что сделать глоток кока-колы.
Ее теплые карие глаза, участливые и добрые, смотрели на меня с грустью и любовью. Коротко подстриженные волосы красиво обрамляли милое личико, пухлые губы стали еще ярче, наливаясь жарким огнем.
Я наклонился к ее губам, она порывисто отстранилась, сама устыдилась своего жеста, сказала нервно:
– Извини, я очень спешила успеть к своей свекрови. У нее опять приступ, а никто не может их снимать, кроме меня… Она говорит, что у меня аура. Словом, что-то целебное от меня. Не знаю, я ничего не чувствую, но если она верит, если ей это помогает… Я что-то не то говорю? Я такая растерянная, я иногда сама не понимаю. Что говорю… И вообще, все так запуталось, что я просто не знаю… Мой психоаналитик говорит, что у меня сбой в гормональном балансе, но это брехня, у меня с гормонами всегда в порядке, сам знаешь… хоть я теперь ни с кем, вот такая дура…
Она разволновалась, говорила торопливо, сбивчиво, выбалтывала те глупости, что совсем ни к селу ни к городу, большие карие глаза стали совсем встревоженными, а затем и вовсе жалобными.
– Да-да, – сказал я как можно теплее, – у тебя с гормонами… Таня, ну иди же сюда. Или что-то случилось?
Она посмотрела на меня непонимающими глазами, а потом как будто ухватилась за соломинку, выпалила:
– Да!
– Что, что случилось?
– А ты… ты меня не поздравил с днем рождения!
