запомнит?
Пришли мы после бани ко мне. Выпили бутылку, начали вторую. Сидим курим. Все как обычно.
Тут Сашка домой забежал, и стукнуло Ваське в голову спросить у Сашки, что в Интернете про него пишут. Странно, да? Запомнил, что я в бане наплел, и спросил. Мне вот, честно, мне пофиг, что там про меня. Мне важно что? Чтоб жена, директор, главбух и участковый не знали обо мне того, что им знать не нужно. А остальное… пустяки. А Васька нет, ему вдруг славы захотелось. Я тогда этого еще не понял, да и сам он, думаю, еще не знал, отчего вдруг его в Интернет потянуло.
Короче говоря, пошли мы втроем в Сашкину комнату к компьютеру. Сашка ищет там, а я за Васькой наблюдаю. И вижу, стремается он, вроде даже очкует. Ты чего? — спрашиваю. А он как-то так жмется и говорит: «А вдруг там хрень какая-то про меня написана. Вдруг там есть, как я колеса в девяносто девятом с базы выносил. Шесть колес — четыре себе, два на базар барыгам отдал. Меня тогда видели. Остальные разы — нет, а вот именно тот раз, в девяносто девятом, сосед засек. Но обещал молчать. Только кто его знает, молчал он или нет».
Я обалдел слегка и ответить ему на это ничего не успел, потому что Сашка в Интернете шарить закончил и говорит: вот, дядь Вася, все Василии Гомоляка здесь. Ищите.
Начали мы искать. А там этих Гомоляка. Я ведь думал, что у Васьки редкая фамилия, потому что других знакомых Гомоляка у меня нет. И не было никогда. Васька тоже всегда так думал. А оказалось — их много. Композитор есть, хоккеист, врачи там, ну и помельче шушера разная. Много! Но Васьки среди них нет. Ни слова о Ваське! Будто и не существует такого человека. Я бы на его месте, может, даже обрадовался: нет ничего, и слава богу. Нет про то, как меня однажды в общежитии муж диспетчерши с ней застукал, и я потом в одних штанах, босиком полтора квартала бежал домой по грязи; нет про то, как я в восемьдесят первом году пришел в Чернобыльский райком комсомола устраиваться на работу вторым секретарем. Это же придумать такое нужно было!.. Я тогда на монтаже третьего блока атомной станции работал. Как-то утром проснулся и вдруг понял, что надоело мне все ужасно, просто нет больше сил одеваться и ездить на работу. Все! Не могу! А мне тогда цыганка одна пообещала, что я стану секретарем райкома комсомола. Вторым. Не нагадала даже, а уверенно так сказала. Без тени лжи и сомнения. И я поверил, конечно. Сел на автобус, приехал в Чернобыль, пришел в райком, что называется, с улицы. Очень они там удивились. Да и сам я потом себе удивлялся.
— Извините, — перебил Регаме водителя, — я не понял, это вы или ваш приятель хотел стать секретарем райкома комсомола?
— Да, я, я. И не хотел, а просто так получилось. Ладно, это я к слову вспомнил.
— Замечательная, должно быть, история.
— Еще какая. Но мне совсем не нужно, чтобы об этом весь Интернет читал. А больше в моей жизни ничего особенного не было. И у Васьки не было. У него жизнь почти как моя — ему о себе вообще рассказать нечего, потому что он ни в Чернобыльский, ни в другой райком комсомола никогда не ездил. Ну, вот шины разве что пару раз вынес с автобазы.
Слова водителя медленно просачивались сквозь мягкую дрему, окутавшую Женю. Он уже готов был заснуть, но последним усилием воли еще не позволял сну подчинить себя и старательно вслушивался в историю про Ваську Гомоляку, к которой между тем вернулся рыжий водитель.
— Васька тогда ничего в Интернете о себе не нашел. Долго искал, весь вечер. Вторую бутылку мы с ним даже не допили. Так и ушел. И больше я его не видел.
— Почему? — удивился Регаме.
— Тут такое дело. Я его больше человеком не видел, так точнее. Потому что на следующий день Васька стал лосем. В автопарк по утрам он приходил, как и раньше, но к машине никто его не допускал, понятное дело. Лось за рулем, это ж. И он целыми днями во дворе ошивался, травку щипал, рога чесал о тополь. Рога у него замечательные выросли, просто сказочные. Если бы у Васьки была жена, то на нее бы подумали, но он всю жизнь холостяком прожил. Откуда у него рога? Это-то и странно. Став лосем, от мяса Васька отказался, водку тоже употреблять перестал, а зелень жевал охотно. Начал с того, что объел верхушки молодых елок, посаженных у входа в автопарк года за два до этого, и ободрал кору с клена. Женщины наши пожалели его, подкармливать начали. Тогда директор заказал Ваське центнер комбикорма. Кормушку ему сделали и навес. Когда линять начал, тоже возни было много — шерсть всюду, а в целом он спокойный был зверь. Директор хотел Ваське дело найти, велел запрячь его в бричку, но Васька стать ездовым лосем не пожелал, и его оставили. Квартиру его автопарк временно сдал в аренду, а на Ваську оформили долгосрочную командировку. Подумали: может, надоест ему лосем без дела слоняться и он опять человеком станет, кто знает? Народ у нас в автопарке надежный, проверенный и не болтливый. Но все равно недели через две пошел слух по городу, только странный слух: будто в автопарке живет говорящий лось. А Васька никаким говорящим не был. Он молчаливый был лось. Ревел только иногда, нечасто. Мы-то знали, что этот лось — Васька Гомоляка, нам ничего доказывать не надо было. А остальные сомневались. Из зоопарка к нам приходили, хотели забрать Ваську. Но мы это дело замяли. Напрямую не отказывали, но все тянули, тянули, придумывали разные формальности и отговорки. Так он у нас и оставался. Журналисты приходили, куда ж без них. Написали несколько статей про лося в автопарке. Даже по телевизору в новостях один раз его показали. Но они-то не знали, что этот лось — Васька Гомоляка, им об этом не говорил никто. Васька, может, сказал бы, да не мог. О том, что он лосем ради славы стал, вообще только я знал. Вот и получил он свою славу. Лосиную. Потом начальство разное стало к нам наведываться. Тут наш директор не выдержал, и его можно понять: кому надо, чтоб в хозяйстве у тебя начальство через день появлялось? Вызвал он к себе Ваську и сказал, что его автопарку такая слава не нужна. Хочешь оставаться на территории — становись человеком, а если тебе больше лосем нравится быть, то или в зоопарк иди, или в лес отправляйся и веди там нормальную лосиную жизнь. В ту же ночь Васька пропал. Насрал у ворот — здоровенную такую кучу навалил — и ушел.
Женя не спал. Он слушал водителя, следил за дорогой, за тем, как свет фар вырывал из рассекаемой дождем ночи редкие указатели и мокрые кусты, уныло свесившие ветки у обочины. Иногда вместо указателей у развилок дежурили звери. Иногда люди. Сперва большой бурый медведь со стрелкой «Рубежное — 3 км» вспыхнул каплями на мокрой шерсти и мгновенно исчез, а минут через пять так же быстро мелькнули рабочий и колхозница Мухиной. Рабочий был в плавках и с полотенцем, переброшенным через плечо, а колхозница в купальнике и резиновой шапочке. Вместо серпа и молота в руках у них был указатель «Славное — 1,2 км».
«Они, что же, так до сих пор и остались рабочим и колхозницей?» — удивился Женя.
Между тем вдоль дороги появились фонари. Встречных машин по-прежнему не было. Теперь «Волга» в полном одиночестве неслась, не сворачивая, по прекрасной восьмиполосной автостраде, минуя огромные развязки. Ночное зарево становилось все ярче, и стало понятно, что приближался большой город. Вскоре по обе стороны дороги замелькали дома. Их окна были освещены, огни окон сливались в сплошные полосы: белые, желтые, красные. Дома становились все выше, «Волга» разгонялась, и вот, уже едва касаясь колесами асфальта, она вылетела на огромную площадь. На площади не было ничего — ни домов, ни фонарей, только пространство и желтый ночной свет. Машина неслась, не сбавляя скорости, вперед, и тут Женя увидел, что впереди, стремительно увеличиваясь в размерах, стоит, повернувшись к ним боком, гигантский лось.
— Вот он, — с гордостью кивнул рыжий водитель, — Васька Гомоляка, во всей своей лосиной славе. Добился-таки своего, лосяра.
— Тормози! — попытался крикнуть рыжему Женя, но скулы словно свело, и он лишь промычал что- то невнятное.
— Тормози! — крикнул Регаме. — Лось!
Рыжий ударил по тормозам и начал выворачивать руль. Машину резко развернуло, закрутило, и Женя вдруг совсем близко увидел гигантскую голову лося с направленными на него рогами. У лося были внимательные, влажные, коричневые глаза. В последний момент он едва заметно подмигнул Жене.
