После цикла «Трое из Леса» меня зачислили в славянофилы и язычники, после «Ярости» – в исламисты, после «Скифов» – в идеологи скифизации, после «Имаго» в некого гуру, что создает свою религию, а после «Земли», которая совсем недавно вышла из печати, уверенно заявили, что продался Западу. В этом растерянном и довольно продажном мире у людей начисто отсутствует вера, что на Земле есть хоть один человек, который никому не продался, что он и так на вершине власти, ибо писатель – властитель дум, это он навязывает свои мысли, взгляды, идеи всему человечеству!
Все намного проще: я остро ощущаю, что родился вот в этот отрезок бесконечного времени в этом уголочке пространства на планете Земля в двуногом существе, тело которого служит для меня скафандром, вместилищем и одновременно тюрьмой. Как только износится этот скафандр, погасну и я. Увы, ускользнуть из этого отрезка времени и появиться на тысячу лет раньше или позже – невозможно, как и поменять скафандр. Значит, надо с достоинством нести этот крест и выполнять ту задачу, которую поставила Природа или, кто предпочитает другой термин, Творец. Тело мое возникло в регионе, где говорят на языке, называемом русским. Но если я в этом регионе, я обязан его и развивать, способствовать, чтобы он тоже внес свою копеечку в общую копилку, положил свой кирпичик в общее здание цивилизации.
Но, конечно же, я понимаю, что это частная задача, а главная – развитие всего рода человеческого. О нем и надо заботиться в первую очередь. Если бы оказалось иначе, я бы возник, к примеру, в теле спрута, газового гиганта или насекомого.
Писать становится труднее, так как уже нет того азарта и желания посоревноваться, показать себя, что было для меня второй натурой лет сорок назад, а сейчас свойственно молодым коллегам. Сейчас пишу спокойно… умно, так сказать, без всплесков эмоций.
На моем примере вы видите пенсионера, который уже не хочет работать, ибо устал… а хочет отдыхать, то есть спокойно и безмятежно резаться в компьютерные игры. Да-да, я первый из поколения пенсионеров, что уже не забивает козла на площадке перед домом, а режется по Интернету в баймы, перекраивает с помощью встроенных редакторов игры по своему вкусу, чтобы угостить изящным сценарием, как сигареткой, таких же… Увы, пока я такой один, угощать некого, разве что коллег лет на тридцать моложе, но лет через двадцать-тридцать старики-пенсионеры будет сидеть перед компами, как в старину на завалинках, резаться в дефматчи в онлайне, а их энергичные внуки будут грызть гранит науки и с презрением поглядывать на нихренанеделающих дедушек.
Я выбрал сферу деятельности, где сильный человек никогда не проиграет. Никогда! Если он предпочтет, скажем, политику или карьеру в бизнесе, то всегда может сложиться ситуация, когда, к примеру, премьер- министр окажется перед выбором: поставить на пост меня, умного и талантливого, или же своего туповатого племянника? Нечего и говорить, что в таких случаях никакие таланты не помогут.
То же самое и в бизнесе. Стать директором крупной кампании или банка можно только у бездетных хозяев. Но даже у них могут найтись племянники, так что всю жизнь прозябать под властью ничтожеств?
И так – в любой сфере деятельности.
Но… есть та сфера, где никакие связи не помогут. Это творчество. Если я пишу хорошо, то с каких бы должностей меня бы ни снимали, мои романы «снять» невозможно, а читателя невозможно заставить вместо Никитина читать племенника хозяина издательства.
Это премьер-министра можно снять, и завтра о нем никто не вспомнит, но писателя снять или уволить невозможно.
Мы с Лилей возвращались с велосипедной прогулки. Она посмотрела на небо:
– Жуть, ни единого облачка! Поквакай, что ли?
Я с сомнением огляделся по сторонам.
– Не поймут.
Она тоже огляделась, хихикнула:
– В самом деле.
Мимо шла, степенно жестикулируя, солидная супружеская пара. Похоже, бывшие руководители области или большого района. Партийные руководители. Тот же взгляд мимо и чуть свысока, но с готовностью милостиво улыбнуться простому народу.
– Дома поквакаю, – пообещал я. – А ты покажешь свои высохшие крылышки.
Странный разговор, если со стороны, особенно учитывая, что он длится уже много лет. Однажды, когда жену звали Ириной, а не Лилией, мы часто ссорились, притираясь характерами, она меня назвала жабой мексиканской. Я насторожился, ибо жаба – понятно, оскорбление, но почему мексиканская? Потребовал объяснений. Она молча показала журнал «Наука и жизнь», где в большей статье о жабах-итаниях помещены красочные фотографии толстой и великолепной в своей безобразности жабы. Жаба понравилась, мы сразу помирились, а я с той поры гордо именовал себя жабой. Мир все еще звал друг друга лапушками, кошечками, пупсиками, барсиками и прочей сладкой херней, только я в пику всем назвался жабой. А ее назвал хомяком, за ее страсть к домовитости. Время шло, вместо хомяка появился кузнечик, хотя с хомяком осталась крепкая теплая дружба, но я своей жабистости не менял. По утрам говорил, просыпаясь, довольно «ква!», хвастался, какие у меня лапы с перепонками, какое перламутровое брюхо и какая великолепная спина в бородавках. Стали появляться игрушки, изображающие самых разных жаб. И вот через каких- нибудь тридцать сорок лет начался прямо жабий бум: пошли мультики, картинки, кулончики, брелки, скульптурки из камня, дерева, пластмассы, металла. Лиля накупила этих жаб, и теперь они в каждой комнате смотрят на меня из цветочных горшков, выглядывают из-за книг, сидят на краю ванной, и как-то постепенно получилось, что я о жабах знал уже больше, чем иной профессор-жабист, а жаб жалел больше, чем вымирающих пингвинов или пушных ондатр.
Мой кузнечик получил такое прозвище за длинные великолепные ноги. Я назвал их прыгательными и убедил, что кузнечик куда красивше, чем избитые кошечки, птенчики и всякие лапочки. Понятно, что она знает о кузнечиках теперь не меньше, чем я о жабах, считает кузнечика своим тотемом, на стенах фото самой разной саранчи, хоть статуэтки еще не выпускают! – и начинает рассуждать, что вселенную создал Великий Кузнечик и что вообще-то собирался населить ее кузнечиками, так как они по его образу и подобию…
Я смеялся, она очень хорошо вошла в роль, и даже внешне чем-то становится похожей на кузнечика. Пусть, это красивые насекомые. К тому же хороший корм для жаб. А рассуждения о Великом Кузнечике не более, чем забавны. Понятно же, что мир был создан Великой Жабой!
Не так ли появились все Муравьевы, Жуковы, Снегиревы, Голубевы, Петуховы, Таракановы, Ястребовы,
