сэр Гай, в тех случаях, когда вспыхивают мятежи или народные волнения. А они будут в связи с общим ограблением страны. Это говорю вам я, принц Джон, будущий король Англии!
Возвращался Гай все-таки смятенный, хотя перед принцем старался этого не показывать. Сто пятьдесят тысяч марок, которые император потребовал за выкуп Ричарда, — это двухлетний доход английской короны.
Кроме того, германский император Генрих Шестой требовал от Ричарда признать Англию частью германской империи и принести ему, императору, вассальную присягу, после чего уже от императора получить в управление Англию. Еще Ричарда обязали обеспечить добрый мир с Францией, освободить Комнина и его дочь. Выезд Ричарда назначен был на январь 1194 года.
Однако вновь начались осложнения. Когда обе стороны приняли на себя ответственность за своевременное выполнение договора, в этот момент явились послы от Филиппа и Иоанна с новыми предложениями. Они давали 50 тысяч марок от французского короля и 30 тысяч от Иоанна, с тем чтобы император не выпускал Ричарда хотя бы до Михайлова дня, что приходится на конец сентября, или, если императору угодно, они предлагали по тысяче фунтов серебра за каждый лишний месяц плена, наконец, 150 тысяч за год или 200 тысяч за выдачу пленника Филиппу. Император поколебался и задумал отступить от договора из жадности к деньгам.
Однако немецкие князья, ревностные в вопросах чести, «смело вошли они к императору и сильно негодовали на него за жадность, с какой он готов был так бесстыдно нарушить договор». «Так наконец они добились, что император решился отпустить пленника», и его поручители, приняв заложников и часть денег, передали Ричарда его матери Алиеноре.
Гай встревоженно подумал, что если Филипп с легкостью может достать из кармана двести тысяч марок, то воевать с ним будет очень трудно. Возможно, принц в чем-то неприятно прав…
Их отец, великий король Генрих Второй, однажды произвел раздел между сыновьями: старший, Генрих Молодой, получил Нормандию и Анжу, Жоффруа — Бретань, Ричард — Аквитанию, Пуату и Овернь, то есть все три сына Генриха II получили владения во Франции. Холодную и туманную Англию никто не любил и не хотел там вообще появляться, как и сам король Генрих II… И только самый младший, принц Джон, по малолетству не получил наделов и поэтому был прозван Безземельным, однако проницательный отец сказал пророчески, что это самый умный и хитрый из его сыновей и сам себе добудет все то, чего возжелает…
Так что, возможно, великий король был прав.
Ветер все так же дует в лицо, странная особенность этих мест, если не всей Англии: в какую сторону ни помчишься, неприятный ветер всегда навстречу, да еще дождь как будто поджидает, когда выедешь за ворота…
Он подъехал к Ноттингему мокрый, озябший и голодный, словно постился трое суток. Его увидели издали, распахнули ворота, перехватили коня, а он пошел, вздрагивая и сбрасывая мокрый плащ, остановился у жарко пылающего камина, всем телом впитывая накатывающее от него тепло.
Слуги начали торопливо накрывать на стол, явился Беннет, мрачный, сказал невесело:
— Надеюсь, у вас новости получше, ваша милость…
— А что случилось?
— Двоих потеряли, — доложил Беннет. — Очень уж большая шайка вторглась. Мы хотели, как обычно, на ура, быстро взять и порубить, но их слишком уж… числом взяли. Хотя мы их побили, но пятеро ранены, двоих схоронили.
— А у меня Дарси ранен, — сообщил Гай. — Разбойники наглеют.
— Как серьезно ранен?
— Оправится, — заверил Гай, — я оставил его на недельку у лекарей. Остальные разбойники разбежались?
— Да, — подтвердил Беннет, — но не похоже, что вернутся к мирному труду. Не верю я в чудесное преображение, как вон Хильд.
Хильд сказал недовольно еще от двери:
— Чудесных преображений не бывает, дубина. Ваша милость, зачем вас вызывали?
Гай буркнул:
— Как обычно, отчет… А еще принц сообщил, что отбывает во Францию, будет пробовать договориться там с Филиппом, чтоб не воевать хотя бы какое-то время.
— Это хорошо, — сказал Хильд, — нам бы хоть глоток воздуха ухватить, а то на горле слишком уж цепкие пальцы…
— Завтра я объеду города и замки, — сказал Гай. — Одним нам не справиться, попробую заручиться поддержкой лордов.
— У вас это получится, — сказал Хильд с надеждой. — Многие из них видели вас на турнире!
Глава 3
Выехать на следующий день не удалось, два дня принимал бейлифов и старшин местных судов, разбои захлестывают земли, уже не только по ночам люди страшатся выходить за дверь, но и средь бела дня могут ограбить, констебли просто не успевают, преступлений чересчур много…
На третий день вернулся Дарси, еще бледный и похудевший, но живой и довольный тем, что на шее теперь заметный розовый шрам, можно гордо показать отцу и похвастаться перед младшими братьями.
— Ладно, — сказал Гай, — если чувствуешь себя способным удержаться в седле… Беннет, готовь людей, поедем посмотрим, что меняется в наших землях.
— Дарси берем?
— Да куда теперь без него…
Дарси гордо заулыбался. Беннет и Аустин заботливо отстраняли его от попыток помочь собираться, береги силы, сынок, охранять замок оставили пятерых, с остальными проехали под аркой ворот. Гай оглядывался и чувствовал, что вот так незаметно, как курица клюет по зернышку, у него собрался довольно крепкий отряд. По числу не уступает иной баронской дружине, но там рыцари, у них великолепные доспехи, отменная воинская выучка с детских лет, умение владеть всеми видами оружия и бесстрашие, отличающее именно рыцарей, которым отступление позорнее смерти.
— Начнем объезд, — заявил он, — с деревни Кривой Вяз, а дальше пойдем по дуге.
Он очертил рукой полукруг, охватывая чуть ли не половину графства, и пустил коня вскачь.
Село, когда-то богатое, в каждом доме — коровы, козы, свиньи и гуси, не считая всякой мелочи вроде кур и кроликов, выглядит больным и даже брошенным.
Гай въехал на околицу, удивляясь отсутствию жителей, как вдруг из-за сараев к нему бросилась с громким криком, сильно хромая, женщина в лохмотьях вместо платья, видно голое тело, все в кровавых ссадинах и кровоподтеках. Правая сторона лица вспухла и уже в багрово-алых разводах, глаз почти заплыл, искусанные губы вздулись и в корочке запекшейся крови.
— Ваша милость! — закричала она и упала в пыль под копыта его коня. — Ваша милость…
Гай торопливо спрыгнул, подхватил ее, помогая встать на ноги. Ее трясло от рыданий, она выкрикнула с болью:
— Мой муж… Он там…
Гай скомандовал резко:
— Дарси!.. Быстро посмотреть, что там!
Дарси птицей слетел с коня, исчез за постройками, через минуту оттуда донесся его потрясенный голос:
— Эй, сюда!.. У кого гвоздодер? Быстро!..
Гай передал рыдающую женщину в руки выбежавших из домов крестьян, выхватил меч, с рукоятью в ладони всегда чувствуешь себя надежнее, ринулся на голос Дарси.
На двери конюшни висит распятый мужчина. Ладони прибиты толстыми гвоздями, голый торс в
