нужно быть доктором наук. Да еще помнить все команды и систему переключений.
– А этот?
– Этот сам определяет, – сказал Кириченко, – что перед ним. А затем подает команду. Вот экранчик, видишь? Выбираешь, что он может, и… жмешь. Только и делов.
Корнилов слушал, кривился, сказал с презрением:
– Откуда такие дикари?.. Давно везде стоят обучающие команды. Десять минут тренировки, и любой комп или телевизор будет понимать твои команды голосом или жестами.
Кириченко фыркнул:
– Спасибо, раскрыл нам глаза! А то мы не знали. Но я отдам тебе жалованье за год, если сумеешь научить моего деда отдавать команды телевизору вот так, ах-ах, современно.
Корнилов сразу потускнел, буркнул:
– Так бы сразу и сказал… Деду, видите ли! Я отца и то не могу научить. Как подумаю, что я, вот такой крутой и всепонимающий, буду таким же… когда мой сын повзрослеет, так и жить не хочется. Что с нами происходит?
…Еще на первом курсе я познакомился с Люцифером, ярким и неординарным бунтарем, что почти не посещал лекций, но ухитрялся оставаться в числе лучших. На зависть многим он сумел быстро разработать простые и эффективные программы для мобильников, перенаправляющие сигнал. Еще когда пришли айфоны, то стали сущим бедствием для многих мужчин, потому что любая женщина могла позвонить и спросить: где ты? И хрен соврешь, что на работе, потому что может попросить поднять мобильник и покрутить во все стороны. И сразу увидит, на работе он или в сауне с девочками. Но с помощью проги Люцифера увидит адресата на фоне работающих сотрудников в офисе или в другом месте, все достоверно, другие будут даже подходить к нему и что-нибудь спрашивать.
Потом, когда эту хитрость раскусили, он выпустил дополнение, теперь если жена попросит передать мобильник сотруднику, дескать, надо сказать ему пару слов, то пожалуйста, вот, передаю, говори! И тот, кому он передаст, может поговорить с нею и подтвердить, что ее муж целый день сидит за столом, не поднимая головы…
Потом такие проверки прекратились даже между влюбленными, лучше не рисковать узнать правду, а то вдруг, надо доверять один другому и все такое, но он уже занимался другими придумками, даже не обращал внимание, что на его счету больше ста миллионов долларов, настоящих мужчин такие мелочи, как деньги, не интересуют…
Я напомнил ему эту историю, рассказал о своей работе, он заинтересовался и пришел посмотреть, долго общался с ребятами, а потом сказал, что все, он в моей команде.
Моя наука о Сверхорганизме – междисциплинарная, я расположил ее… ладно, это нескромно, даже сам вижу, скажем так: возникла на стыке целого ряда серьезных дисциплин. Как бы сама по себе возникла, а я вот как-то подсуетился и теперь вот, ага.
А раз междисциплинарная, то приходится учитывать и вводить в уравнения те изменения в обществе, которые видишь, но не знаешь, как обозначить, в чем выразить, мы же пока что люди, а не сингуляры, мекаем и бэкаем, проблему смутно понимаем, но математического аппарата человеков недостает, а зачеловеческий только смутно вырисовывается в тумане будущего, впрочем, угрожающе близкого.
Быстрые изменения в экономике тут же вносят изменения и в мораль, что, казалось бы, куда более незыблемая величина, это же основа человеческих отношений, это экономика сейчас одна, завтра другая. Но вот стало не хватать рабочих рук, пришлось придумать суфражизм и феминизацию, мужчины хитро продумали и провели в жизнь борьбу женщин за свои права, и вот уже женщины впервые в истории человечества пошли… на работу.
Мужчины в смятении, впервые женщина выпущена из дому, выпущена одна и без присмотра, а там она вольна в своих поступках… И вот сразу же произошла быстрая ломка в морали: раньше изменившую женщину нужно было обязательно убить, а то и вместе с любовником, а самому застрелиться/утопиться/прыгнуть под поезд или как-то иначе покончить с жизнью, так и делали, когда это были единичные случаи, но когда женщины массово пошли на фабрики, заводы, в офисы… то адюльтеры перестали быть чем-то особенным, и теперь мужчина в лучшем случае нахмурится и укоризненно погрозит пальцем провинившейся жене.
Стремительно нарастающее количество подсматривающих видеокамер сразу же обесценило и как бы легализовало все мелкие проступки. Даже подросткам уже неинтересно подсматривать, как раздевается или принимает душ соседка, никто не фотографирует тайком депутата или кинозвезду, когда те трудятся на унитазе, ничего интересного, все там бывают, и все срут примерно одинаково.
Это всеобщее наблюдение подвело к последнему пугающему моменту в жизни людей: создан и проходит испытания чип, что позволит объединять мыслительные мощности. Создатели уверяют, что таким образом удастся решать более сложные задачи во всех областях деятельности, будь то изобретательство или далекое от него руководство политикой.
Пугающий момент в том, что вместе с доступом к мыслительным мощностям становятся доступны и прочие возможности. Такие, к примеру, как «чтение мыслей», хотя это, конечно, не чтение в прямом смысле, однако собеседник сразу ощутит, что хотя вы вежливо улыбаетесь, но мысленно бьете его в морду, возите ею же по битому стеклу, а то и, поставив на четвереньки, зверски насилуете.
Такие мысли время от времени проскальзывают почти у всякого, но общество потому и возникло, что люди научились им не давать ходу, а вежливо улыбаться, улыбаться, улыбаться. Эти чипы угрожают разрушить эту основу, и страх многих совсем небеспочвенен.
Сможет ли существовать общество, где будем видеть друг друга во всей грязи низменных инстинктов, жажды насилия, похоти, обмана, предательства? Или же сумеем все-таки и к этому, как в случае с половыми контактами жены на стороне, отнестись с благодушным пониманием?
Все-таки когда жена отсасывает у босса и его заместителей, а в обеденный перерыв трахает для собственного удовольствия мальчишку-посыльного, это частные случаи, не затрагивающие нынешний фундамент отношений супругов. Когда за тобой всюду следят камеры и нельзя незаметно ни яйца почесать, ни геморрой пощупать, это тоже терпимо, хоть и неприятно…
В предобеденный перерыв на четверть часа разговор как раз и начался с этих чипов, это потом свернет на баб, как обычно, но сейчас Вертиков горячится и размахивает передними лапками, коротенькими, но цепкими, как у хомячка в период весеннего обострения:
– Корень, ты не туда загнул! В случае с камерами нам легче потому, что следят за всеми. А мы все чешем яйца, писаем в раковину для мытья рук и при удобном случае щупаем соседку. Может, чипы примут тоже потому, что все друг друга увидят во всей мерзости…
Люцифер вставил:
– …которая отныне будет объявлена уже не мерзостью, а пустячком, как сейчас супружеская измена.
Корнилов слушал-слушал, покачал головой.
– Хрень, – сказал он веско.
– Почему? – спросил Вертиков обиженно.
– Камеры вводились очень уж поэтапно. Сперва на перекрестках дорог, чтобы вылавливать орлов, прущих на красный свет. Потом в аэропортах, чтобы просматривать идущих к самолету и сравнивать их хари с портретами международных террористов, взрывающих эти самолеты. Потом у входов в крупные супермаркеты, которые тоже могут взорвать… И так медленно, постепенно, пока не были установлены у входа в каждый дом, а затем и в квартирах. А с чипами так не выйдет…
– Почему? – спросил Вертиков. – Эти штуки очень дорогие, все купить и поставить себе не смогут! Да и дело это добровольное.
Корнилов покачал головой:
– Даже двое, купив и поставив себе эти чипы, сразу увидят друг друга во всей грязи. Подчеркиваю, не постепенно, а сразу! А мысли и позывы у нас всех куда более отвратительные, чем любые, даже самые невероятные по гнусности действия…
Я не дослушал, взял свой бутерброд с большой чашкой кофе и удалился в кабинет. Эти дискуссии возникают везде и постоянно, но, думаю, потаенный даже от дискутирующих смысл языкочесания не в том, что хорошо это или плохо – быть с таким чипом, победное шествие хай-тека не остановить, а что народ
