или наблюдение, что все, однажды изобретенное или открытое, закрыть уже невозможно. Рано или поздно будет применено. И всегда раньше, чем поздно. Пока еще идут то жаркие, то вялые споры насчет этичности использования в качестве суррогатных матерей животных, но те, кому не до вынашивания детей в чреве, вовсю пользуются открывшейся возможностью.
Антонина никому не рассказывает, каким образом у нее трое детей, очень мудро, если учесть, что первые энтузиасты слишком уж хвастались, купались в лучах славы, а потом их детям пришлось нести на своих плечах тяжесть, причины которой они не понимали.
И хотя дети, выращенные в телах, скажем, свиней или коров, абсолютно ничем не отличаются от детей, выращенных в телах женщин, все же на них остается клеймо «сукиных сынов». Наш мир жесток и на злобные кликухи не скупится.
Однако же соблазн выносить и родить без помех для учебы, работы, карьеры и вообще жизни настолько велик, что несмотря на все сложности и неудобства к подобному суррогатному материнству прибегают не просто все чаще, а это просто лавина. Тем более, что из научно-исследовательских институтов это переместилось сперва в обычные клиники, а потом и вовсе «лечебно-массажные кабинеты», где просто чуточку расширили перечень услуг.
Антонина с ее спортивной подтянутой фигурой и не отвисшим животом никак не тянет на многодетную мать, однако…
Она перехватила мой ощупывающий взгляд, поощрительно улыбнулась и чуть отвела плечи назад, показывая, какая у нее грудь крупная, упругая и законченной формы.
Кириченко зыркнул в ее сторону и сказал важно:
– А какими мы все станем хорошими и сдержанными, когда… ну, когда все станем разумным видом. Или хотя бы отдельные особи… как я, например…
Урланис, очень серьезный и как человек далекого будущего, не понимающий шуток, спросил с подозрением:
– Это каким-таким разумным видом? А мы сейчас?
Кириченко отмахнулся с пренебрежительнейшим видом.
– Животныя… Все животныя. Ни одного проблеска интеллекта. Все инстинкты, инстинкты… Да хотя бы сложные, а то и вовсе базовые.
Я молча прихлебывал кофе и жадно пожирал печенье, в самом деле проголодался, а Урланис сказал ядовито:
– Инстинкты? Вчера сообщили, что запускают в серию искусственное сердце из пластика, работает лучше живого. Это инстинкт?
– Конечно, – сказал Кириченко. – Любое животное зализывает раны!
Урланис посмотрел на него волком:
– А подготовленная экспедиция на Марс?
– А первый подводный город? – добавил Люцифер, что не любил наглого Кириченко. – Ну, почти город…
– Инстинкт, – сказал Кириченко убежденно. – Любой вид стремится потеснить соседей и расширить ареал обитания. Сперва мы заселили все материки и острова, даже на Эвересты поднимались, сейчас вот пытаемся заселить морское дно, на другие планеты стараемся перебраться… А потом и до звездных систем дело дойдет! Вы почитайте, как это у нас представляется, почитайте! Или фильмухи посмотрите. Высаживаются, дескать, наши земляне и тут же начинают трахать всех инопланетянок…
Урланис сказал:
– Это не совсем та экспансия. Не захват чужих земель, а… мирное сосуществование.
– Да? – спросил Кириченко едко. – Трахнутые – это уже как бы наши. А ты видел хоть где-нибудь… или читал?.. чтобы инопланетянин трахал нашу женщину? Да мы такого никогда не допустим! Трахать – это распространять свое влияние, захватывать чужих самок и чужие земли!
Люцифер слушал-слушал, наконец спросил недоумевающее:
– Так что… в сингулярности трахаться не будут?
Кириченко повернулся к Урланису:
– Та-а-ак, вычеркни его, он в сингулярность не хочет.
Люцифер запротестовал:
– Погодите-погодите! Я не сказал, что против. Просто интересуюсь, что будет взамен? Может быть, супертрах какой?
Кириченко сказал Урланису:
– Вычеркни его двойной чертой.
– Животное, – согласился Урланис. – В Бобруйск его?
– И в клетке, – сказал Кириченко деловито. – Хотя, конечно, наш шеф лют, с другой стороны, он же платит нам, разве может быть не прав? Сказал, в Бобруйск, значит – в Бобруйск!
Антонина посмотрела на меня с вопросом в глазах, в самом ли деле я сказал такое, или это они сами вычитали такое в моем суровом взгляде полководца.
Урланис подмигнул ей, а Кириченко сказал очень серьезно:
– Ты прав, но не учитываешь, что шеф у нас теперь политик, а он не только говорит лозунгами, но и мыслит ими. И насчет национально-освободительной борьбы так часто говорил во время поездок в Африку, что уже и сам верит. Это добавляет ему искренности, когда общается с местными вождями и президентами.
Антонина переспросила с недоверием:
– А что, он с ними общается?
– Еще как, – заверил Урланис. – Эльвира, Повелительница Тьмы, ему постоянно твердит, что нужно расширять нашу работу! Вот он и расширяется, все нетворческое переложив на эту фею с черными крыльями. В смысле, мы все расширяемся без держимордьего пригляду, пока он своими амурами заниматься.
– Амурами? – вскрикнул я. – Это после того, как я за месяц всего трижды спал дома…
– Вот-вот!
– А то все здесь в кресле, – закончил я гневно. – И это амурами? Свиньи вы все неблагодарные. А что Эльвира, куда смотрела?
– А это она и посоветовала, – наябедничал Люцифер и помахал хвостом, преданно глядя в глаза. – Развивает вашу мудрую мысль, что мы теперь уже не лаборатория, а нечто мощное, объединяющее и конгломерирующее… задающее и направляющее, как в прошлом великая и несокрушимая партия великого вождя… забыл имя… Аттила вроде?
– Григорий Великий, – подсказал Кириченко и посмотрел тоже подхалимски. – Что за Аттила, мы таких не знаем. Нам шеф всем аттилам аттила. Тот со своими гуннами что-то там задавал одному региону, а наш шеф задает всему человечеству, как пророк нового мира, нового учения и вообще новой зари. Сегодня обещался прибыть мистер Педерсен из Бюро… еще не нагрянул?
– Ждем-с, – ответил я. – Боюсь, мало не покажется.
– О чем будете говорить? – полюбопытствовал Кириченко. – Для человека, чей родной язык – русский, разговоры о разворовывании страны тупым и наглым правительством столь же естественны, как пищеварение!
– Он не русский, – пояснил я, – хотя русским владеет в совершенстве.
– Выучил?
– Нет, пять лет тому уехал на ПМЖ. Теперь он чистокровный американец в седьмом поколении.
– Вот гад!.. Китайцы бы такого уже расстреляли. Это у нас идет перекос в сторону прав личности, но не нужно забывать и о правах человечества, как у них. Его интересы могут резко отличаться от соблюдения прав мелких составляющих… так вот кому отдать приоритет? На мой взгляд, это бесспорно. Но если послушать Люцифера… Как думаешь, Антонина?
Она посмотрела на него с вопросом в серьезных глазах.
– Ты мне такое говоришь, – спросила она сердито, – потому что я блондинка или как?
– Или как, – ответил он, – все-таки грустно, правда, что работаем на будущее, а оно никогда не приходит, вокруг нас всегда настоящее!.. А я так мечтаю бродить по кольцам Сатурна, бороться за равные
