добиться, чтобы соглашения с ними выполнялись, то фирма, у которой возможностей больше…
Я не договорил, все же прослушивается и записывается, он сам предупредил. Кронберг выслушал и снова кивнул.
— Вы правы. Мы возвращаемся к благородным временам, когда верили на слово. Договор, который вы подписали, — это так… простое напоминание, что обязывались хранить наши тайны. А заставлять соблюдать их через суд мы не будем.
— Это понятно.
Он поднялся, протянул руку.
— Рад приветствовать вас как нового сотрудника!.. Пройдите с Глебом Модестовичем, он вам покажет, как и что…
Я повернулся, следя за его взглядом. В дверях уже стоял невысокий худой человек с растрепанной неухоженной шевелюрой, как модно было в двадцатых годах прошлого века, в стеклах очков отражается свет люстр, и казалось, что в черепе полыхает пламя.
В коридоре Глеб Модестович остановился, худое нервное лицо застыло в некоторой нерешительности.
— Вам уже показали, где у нас буфет, где туалет?
— Нет, — ответил я с недоумением.
— Давайте покажу.
— Да это не к спеху…
— Да? Вот что значит молодость. А вот мы, старшее поколение, вынуждены посещать последнее заведение чаще. Все-таки сидячий образ жизни ведет к простатиту, учтите! А вы даже слова такого, как аденома, наверняка не знаете… На всякий случай, туалет во-о-он в конце коридора. А второй этажом выше. Тоже в таком же месте. А теперь пойдемте, покажу вам ваше место. Простите, я имею в виду, ваш кабинет, а место ваше вполне достойное.
Я спросил опасливо:
— Кабинет?
Он оглянулся на ходу:
— А что?
— Да как-то, — пробормотал я, — даже в солидных фирмах сотрудники сидят по десять человек в комнате.
Неожиданная широкая улыбка преобразила его лицо, он стал похож на доброго рождественского дедушку с мешком подарков.
— Так уж получилось, — ответил он, но я не услышал в его голосе тревоги, что скоро все изменится и все будут сидеть друг у друга на головах, экономя дорогие метры и даже сантиметры. Хотя теперь все чаще начинают считать в дюймах. Понятно, с чего начали.
Он толкнул дверь без таблички и номера, комната оказалась небольшой, даже крохотной, то есть стол, рабочее кресло, при виде которого у меня перехватило дыхание. Я такие видел только в элитных магазинах, где продают офисную мебель для работников высших категорий банков, глав богатых фирм и генеральных директоров.
Я оглянулся на Глеба Модестовича.
— Дух захватывает…
Он кивнул, довольный.
— Осваивайтесь. Я пойду, у меня дел уйма. Если что, спрашивайте без стеснения. Мы все в локальной сети, мое имя уже знаете.
Он дружески хлопнул меня по плечу, дверь за ним мягко захлопнулась. Я обошел стол и осторожно опустился в кресло. Да, именно таким должно быть кресло для человека, который проводит за столом весь рабочий день. В меру мягкое, в меру жесткое, с удобным валиком, что упирается в поясницу, его можно регулировать, вот механизм запуска массажа спины, вот множество кнопок в обоих подлокотниках, надо поискать мануал…
Экран монитора огромен, я такие видел на последней выставке, где разработчики бахвалились не только диагональю, на что в первую очередь обращают внимание непрофессионалы, но временем отклика, углом обзора и прочими важными вещами, а вот сам комп… Я заглянул под стол, ожидая увидеть привычную коробку, но там пусто, только толстый кабель от монитора опускается и ныряет в стену.
Впрочем, понятно, эти ребята раскошелились на сервер, а у нас только мониторы да клава с мышкой. В игры не поиграешь в рабочее время, порносайты тоже подождут до возвращения домой. Впрочем, какие игры, для меня моя работа — лучшая из игр. К тому же за такую зарплату я вообще готов отказаться на всю жизнь от любых игр и любых порносайтов, хотя это, конечно, совсем не по-мужски.
Я посидел за столом, привыкая к роскошному креслу, опустил руки на столешницу. По экрану плавают рыбки очередного навороченного скринсейвера, графика обалденная, что говорит и о разрешающих возможностях дисплея, и о мощи проца.
Внезапно всплыли слова Кронберга о размере моего жалованья, голова тут же закружилась. Везде ходят слухи о фирмах, что принимают на работу, обещая золотые горы, но первую и вторую зарплату задерживают, с третьей просят подождать, чтобы с четвертой выдать сразу все… а потом эти фирмы исчезают или же просто увольняют работника без выплат ему задолженности.
А вдруг здесь что-то подобное? Уж слишком невероятная зарплата… Пять тысяч долларов — с ума сойти. Мне по фигу, что олигархи в час получают больше, даже в минуту, но для человека, сидевшего на двухстах долларах в месяц, потом переползшего на двести пятьдесят, уже моя последняя зарплата в триста долларов казалась огромной, и лишиться ее было трагедией.
И вот теперь так сразу… Еще Кронберг сказал, что мне прямо сегодня же выделят машину. Не подозревают, что я за рулем не ахти, последний раз сидел за ним, когда в школе девочек учили кулинарии, а мальчики обучались автовождению.
Страшно подумать, что за машину мне выделят?! Если фирма солидная, то работников пересаживает на добротные, чтобы «видом своим не позорили», а здесь, судя по всему, очень крутые дяди, очень…
Но еще страшнее представить, что именно от меня потребуют за такие деньги. Я зябко передернул плечами: от таких денег всегда пахнет криминалом. И хотя я в деньгах нуждаюсь просто отчаянно, но за решетку тоже не жаждется. Может быть, лучше получить раз-другой зарплату и по-быстрому уволиться? Кстати, что-то я, ошалев от счастья, не выяснил у них этот щекотливый вопрос: можно ли уволиться? Или из этой фирмы выносят только ногами вперед?
Постепенно осваивая интерфейс, я кликнул на иконку с портретом Глеба Модестовича. Тут же появилось окошко на четверть экрана, четкость изумительная, как и цветопередача.
Он произнес вопросительно:
— Да? Проблемы?
— Нет-нет, — ответил я поспешно. — Я хотел спросить, когда приступать? И в чем будут мои обязанности?
— Вы уже, — проговорил он медленно, — можно сказать, приступили… Результатами ваших последних исследований мы воспользовались достаточно успешно. Это я к тому, что вы уже заработали некоторый аванс. Так что не стесняйтесь сегодня же выбрать себе машину по вкусу. И начинайте подбирать квартиру. Наши ребята предложат вам пару десятков на выбор. Но теперь работать будете, естественно, уже над выполнением некоторых наших заказов.
— Хорошо, — ответил я послушно, — как скажете.
Он внимательно всмотрелся в мое лицо.
— Впрочем, — сказал он, — это не запрещает вам заниматься и дальше своей научной деятельностью. Более того, это и в наших интересах.
— В каких?
Его губы раздвинулись в усмешке.
— Просто приятно, — ответил он неожиданно. — Просто так. Приятно, когда сотрудники сыты, обуты, одеты и растут, растут, не обращая внимания, что ценники на продукты изменились, что квартплата повысилась и что бензин подорожал.
