Тангейзер погнался было следом, но его догнал Райнмар, ухватил за плечо и заорал громко:
– Все кончено! Все кончено, господин!.. Вы победили!
Тангейзер проскрежетал зубами.
– Да?.. Я хочу их всех убить!
– В другой раз, – заверил Райнмар. – А пока давайте вернемся к тем, кого вы спасли. Им наверняка нужна помощь… Или вы уже не христианин?
Тангейзер вскрикнул гневно:
– Как это не христианин?
Он торопливо повернул коня. Уцелевший рыцарь наклонился над павшим товарищем, снял с него шлем и, поцеловав в лоб, медленно проводил ладонью по мертвому лицу, закрывая глаза.
Тангейзер спрыгнул с коня и подбежал со всей торопливостью схватки.
– Доблестный рыцарь, – крикнул он, – мы можем чем-то ему помочь?
– Сейчас им уже занимаются ангелы небесные, – ответил рыцарь.
Он поднял забрало, на Тангейзера взглянули ярко-голубые глаза немолодого уже мужчины, сеть морщин вокруг, как у всех, кто долго и напряженно всматривается в даль.
– Кто вы, – спросил он, – так вовремя примчавшийся нам на помощь?
Тангейзер учтиво поклонился.
– Генрих фон Офтердинген из Тюрингии. Из рода Тангузенов. А с кем имею честь общаться?
Рыцарь с трудом снял обеими руками шлем, на котором остались следы ударов острых, но легких сарацинских мечей. Немолодой, как уже понял Тангейзер, с усталым лицом и кровью на левой брови, однако глаза острые и живые, тяжелая нижняя челюсть с сильно выдвинутым подбородком, высокие скулы и бешено раздувающиеся ноздри.
– Герцог Фридрих, – произнес он просто, – из рода Бабенбергов. Мы ехали с Куртом, моим оруженосцем… как вдруг на нас напали!
Тангейзер покачал головой.
– С вашей стороны было очень неразумно пускаться в путь только вдвоем.
Герцог возразил:
– Я слышал, наш император заключил с султаном мир!
– Не только мир, – ответил Тангейзер, – но поддерживает и личную дружбу. Однако, как вы могли бы догадаться, ваша светлость, не все этому миру рады как в Европе, так и в арабском мире.
Герцог вздохнул:
– Теперь вижу.
– Но особо не тревожьтесь, – сказал Тангейзер. – Я сообщу императору о нападении, тот скажет султану… Если этих людей отыщут, их повесят.
– Слабое утешение, – ответил герцог с горечью. – Этот храбрый юноша погиб.
Тангейзер оглянулся, Райнмар опустился на колени у тела оруженосца герцога и шепчет молитву, сложив ладони у груди.
Он перекрестился.
– Все под Богом ходим. И все в руке Господа.
Герцог перекрестился тоже.
– Аминь.
– Езжайте со мной, – предложил Тангейзер. – Мы доставим вас в лагерь, а оруженосца мы похороним. Вы еще не были у императора, своего тезки?
– Ехал к нему.
– Я проведу вас, – сказал Тангейзер, он чувствовал ликование, есть повод снова появиться перед императором и постараться, чтобы тот его запомнил получше. – Вы прямо из Австрии?
– Да, – ответил герцог и добавил, словно защищаясь от неких обвинений: – но я оставил хороших управителей.
– Не сомневаюсь, – ответил Тангейзер. – Бабенберги всегда отличались здравомыслием и скрупулезной точностью.
Герцог снова оглянулся на оруженосца своего спасителя, тот все еще на коленях и читает над мертвым заупокойную.
– Не думал… что его придется оставить в этих песках.
– Не убивайтесь, – сказал Тангейзер мягко, – сейчас он входит через Господни врата, ангелы Божьи принимают его ласково.
– Надеюсь, – сказал герцог. – Он был предан и… просто хорош.
– Его примут, – повторил Тангейзер. – Еще неизвестно, примут ли так нас.
Герцог сказал со вздохом:
– Вы правы, дорогой друг. Он погиб красиво, защищая своего сюзерена. На небесах ему будут рады, а на земле я сам позабочусь о его родне… Помогите мне только поймать моего коня, а то слишком уж испугался их диких криков, вряд ли подойдет…
Тангейзер свистом подозвал своего коня, тот подбежал веселый, бодрый и послушный, герцог уважительно покрутил головой, Тангейзер повел своего четвероногого друга к убежавшему коню герцога, прячась с другой стороны.
Пока кони обнюхивались, Тангейзер ухватил повод, конь попытался рвануться, Тангейзер с укором погрозил ему пальцем.
– Теперь уже поздно. Рыцарский конь, как и его хозяин, должен с достоинством признавать поражение.
Райнмар завалил тело оруженосца камнями, чтобы погибший красивой смертью не стал добычей хищных зверей, так объяснили опечаленному герцогу, хотя они с Тангейзером обменялись понимающими взглядами.
Ночью гиены все равно разбросают камни и доберутся до трупа, но мертвому все равно, душа верного оруженосца уже наслаждается счастьем в небесном чертоге, но герцогу лучше не знать довольно жестоких местных реалий.
Вечером герцог сам вошел в шатер, где расположились Тангейзер и Райнмар, теперь он уже без доспехов, но выглядит так же подтянуто и собранно, словно готов ринуться в бой в любое мгновение.
– О, – сказал он, – у вас тут уютно.
– Мой оруженосец старается, – объяснил Тангейзер. – Он у меня… домашний такой. Садитесь вот сюда… Это почти кресло!
Герцог усмехнулся, сел с осторожностью, снова улыбнулся.
– В самом деле уютно, – повторил он. – С императором мы общались довольно долго… Сперва, конечно, о германских делах и трудностях в Священной Римской империи… потом поговорили, что здесь любопытного и почему.
Тангейзер сказал почтительно:
– Император знает больше, чем сто мудрецов!.. К нему приезжают ученые мужи из синагог и арабские муфтии из своих центров, они долго разбирают темные места из Ветхого Завета и Корана, а потом с такой же легкостью занимаются вообще непостижимой для меня… как ее… ах да, алгеброй!.. Язык сломаешь…
– Император и мне объяснял, – признался герцог, – но я, честно говоря, так ничего и не понял. Он сказал, что это ничего, завтра он может объяснить все снова…
– Хорошо быть герцогом, – ответил Тангейзер.
Герцог кивнул.
– Да, бывают и преимущества. Хоть и хлопот больше, чем у фрайхерра… вы ведь фрайхерр?
– Всего лишь, – ответил Тангейзер.
– Увы, – сказал герцог, – графом я вас сделать не могу, но вот подарить пару деревень… У вас где поместье?
– У меня его уже нет, – ответил Тангейзер.
Герцог спросил встревоженно:
