Он, не чувствуя под собой ног и не отдавая себе отчета, двинулся за нею следом. Она словно ощутила его присутствие, оглянулась через плечо, взгляд дик, но не испуган, просто выглядит удивленной, но не уронила кувшин, не вздрогнула и даже не ускорила шаг.
Напротив, как ему почудилось, пошла чуть медленнее. Тангейзер с сильно стучащим сердцем догнал и пошел рядом. Она скосила на него глаза, сейчас почти круглые от удивления, но такие же таинственные и темные, как воды лесного озера в ночи.
– Здравствуй, – сказал он хриплым голосом. – Меня зовут Генрих… Генрих фон Офтердинген Тангейзер. Но это для вас длинно, так что просто Генрих. А тебя?
Она поняла, ответила тонким звенящим голоском:
– Айша…
– Здравствуй, Айша, – сказал он. – Я думал, ты сама Сусанна, за которой даже патриархи подглядывали, когда она купалась… Ты прекрасна, Айша-Сусанна.
Он говорил и говорил, она все замедляла шаги, он видел, как ее лиловые губы чуточку дрогнули в улыбке. Они почти дошли до странных кубических домиков, она остановилась и, посмотрев ему в лицо, произнесла с сильным акцентом:
– Дальше я.
Он остановился, в груди сразу стало пусто, и, наверное, как-то отразилось на его лице, она посмотрела внимательно и сказала:
– Завтра.
Он кивнул, не в состоянии выговорить слова от волнения, она повернулась и пошла уже быстрой походкой, а он все смотрел, как двигается ее тело под платьем-рубашкой.
Глава 5
Он не знал, как убить день и заставить солнце двигаться по небу быстрее. Константин, что тоже потихоньку начал звереть от безделья, предложил навестить их общего друга Манфреда в полевом лагере.
– Кстати, – сказал он и потер ладони, – в прошлый раз он угостил таким чудным вином… Или тебе обет не позволяет пить?
Тангейзер изумился:
– Почему?
– Ну, церковь велит избегать соблазнов…
Тангейзер пояснил с достоинством:
– Мой отец, что покинул этот мир так рано, часто говорил мне: не старайся избегать искушений, со временем они сами начнут тебя избегать.
– Потому он и покинул этот мир так рано, – заметил Константин, – что не избегал, еще как не избегал!
Вальтер поднялся с ложа и принялся натягивать сапоги.
– Погодите, я с вами!
Лагерь крестоносцев расположился и даже раскинулся в живописном месте среди старых роскошных дубов. Там же высятся финиковые пальмы, толстые маслины, а расседланные кони пьют из чистых источников.
Россыпь цветных шатров, перед каждым на высоком шесте гордо трепещет на ветерке знамя графа или фюрста, а в самом центре роскошный дворец из красного шелка, вокруг на расстоянии застыла стража из сарацин, верных и преданных, как лесные волки.
Тангейзер смотрел на них и чувствовал, как ясная и понятная картина мира меняется чуть ли не с каждым днем. Он выехал из Германии в полной уверенности, что едет сражаться с темным миром ислама, в котором нет ни единого светлого пятнышка, и первый шок испытал, увидев, как Яффу без боя захватили сами сарацины и преподнесли с поклоном императору франков.
А потом второй шок, что император Священной Римской империи германской нации постоянно находится в окружении сарацинского войска, которое служит ему верно и преданно.
Теперь вот вчерашний приезд эмира Фахруддина ибн ас-Саиха в их военный лагерь, с ним прибыл большой отряд вооруженной до зубов охраны, но те, вместо того чтобы охранять эмира в стане противника верно и бдительно, тут же смешались с сарацинами императора, разошлись к их кострам. Местные радушно угощают, там они обмениваются новостями, и ошарашенный Тангейзер не мог понять, где свои, а где не свои и что вообще в мире происходит.
Манфред принял радушно, поинтересовался понимающе:
– Что, томитесь без дела? Душа по сражениям истосковалась?
– Еще как, – ответил Константин. – Когда это род Нейратов избегал битв и сражений? Я тут закисать начинаю.
– И я, – сказал Вальтер. – Вальтер фон дер Фогельвейде, как и его славные предки, всегда ищет битву!
Манфред бросил взгляд на Тангейзера.
– А ты, мой друг?
Тангейзер ответил учтиво:
– Мы приехали сюда освобождать Святую землю и Гроб Господень. Я не дождусь дня, когда увижу своими глазами место упокоения Христа.
– Скоро, – заверил Манфред. – Переговоры идут, но император уже послал гонцов к тамплиерам и госпитальерам. Их крепости далековато, но их магистры прибудут сразу же, это в их интересах… Пойдемте в мой шатер?
Тангейзер сказал нерешительно:
– Может, посидим у костра?
Манфред посмотрел в удивлении:
– Что случилось?
– Хочу увидеть императора, – ответил Тангейзер простодушно.
Манфред засмеялся:
– Из шатра все услышим. Когда выходит, такой шум поднимается…
В тот день императора удалось увидеть только однажды, Фридрих вышел встретить особо важного сарацина, что привез эмиру новые поручения от султана, Тангейзер поразился, увидев императора в монашеском одеянии, тот, как известно, сразу же после коронации вступил в монашеский орден цистерианцев и завещал похоронить себя в их рясе, но Тангейзер не думал, что император относится к этому так серьезно.
Похоже, цистерианцы что-то значат, ведь проще вступить в чисто рыцарские ордена, тот же Тевтонский, что вообще создан только для германцев, однако… гм… цистерианцы…
Он сразу же задумался, нельзя ли это как-то использовать для вхождения в круг близких к императору, перебрал все, что знал о цистерианцах, но зацепки не отыскал.
Цистерианский монастырь из всех монастырей христианского мира был тем местом в Европе, где меньше всего думают не только о поэзии или религии, но и вообще, по слухам, не занимаются вопросами веры.
Больше всего цистерианцы увлекаются новейшими технологиями, и, к примеру, все первые железные мельницы в Германии, Дании, Англии, Южной Италии построены цистерианцами. Они же создают настоящие промышленные центры по дубильному, кожевенному и суконному производству, строят маслобойни, мельницы, черепичные заводы, а также занимаются торговлей. Аббатства специализируются на производстве стекла, витражей, эмалей, занимаются ювелирным делом, топят воск. Цистерианцы придумали изготовлять кирпичи больших размеров с несколькими отверстиями для облегчения обжига и последующего
