Боятся и ненавидят! Редко-редко встретишь такого, кто к ним дружелюбен. Даже старушки, что чешут языки у подъезда, готовы взять автоматы и пойти их стрелять всех от мала до велика!
– Ну, старушки, – сказал он все так же настороженно, – не самые лучшие десантники. Вы, господин президент, не представляете, что это не так просто повыдергивать отдельных солдат из их частей, сформировать новые, экипировать, подготовить к новой операции. Сейчас создан особый лагерь, куда свозим участников… операции. Там и живут без права выезда за ворота, телефонных звонков.
– Уже знают?
– О чем?
– Что им предстоит?
– Боже упаси! – ответил он с негодованием. – Эту задачу поставят перед ними командиры уже в десантных самолетах. На высоте десяти тысяч метров.
– А командиры?
– Получат запечатанные конверты перед самым взлетом. Хуже другое…
– Что? – спросил я, сердце тревожно сжалось. – Понимаю, без неожиданностей не обойдется…
– Увы, потому я и стягиваю под видом воинских маневров туда бронетанковые части. Правда, маневры должны состояться не скоро, но я распространил слух, что у нас плохо с дизельным топливом, потому надо прибыть на места заранее. В смысле, чтобы успеть заранее заполнить баки… Конечно, военные спецы за кордоном поднимут на смех, там всегда злорадствуют, но хорошо смеется тот…
– …кто стреляет последним, – бухнул Сигуранцев.
– Кто смеется после президента, – поправил Забайкалец с двусмысленной усмешечкой.
– Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь, – сказал Громов, глядя намекающе на Босенко. Подумал, добавил: – Но мне чей-то хочется дать такому каплю никотина.
– Хорошо смеется не тот, кто смеется последним, – возразил Сигуранцев, – а тот, кто закусывает бужениной.
– Хорошо смеется тот, – пробормотал Громов, – у кого не занят рот. Это значит, что хорошо смеется тот, кто смеется без последствий! На этой оптимистичной ноте, как я понял, мы и закончили?
– Да, – сказал я, – но завтра я жду еще более оптимистичное. Ну, вы поняли!
Глава 8
Я торопил начало операции, сердце сжималось в нехорошем предчувствии. Насчет утечки информации не беспокоюсь, знает только Громов, а он понимает, что спрошу с него, но сами кобызы, похоже, догадались, что и визит мой был неспроста и что я мог увидеть больше, чем они мне показывали.
К Рязанской области необычайный интерес вдруг проявили туристические фирмы. Одна за другой начали прибывать группы, что интересовались бытом кобызов, всюду ходили и ездили, фотографировали, завязывали контакты с местной администрацией соседних сел с русским населением. Еще больше приезжало индивидуальных туристов на своих автомобилях. Почти всегда это оказывались крепкие молодые мужчины, Громов охарактеризовал их как инструкторов, прошедших не одну горячую точку, а теперь передающих опыт. Большинство, естественно, смуглые и черноволосые, выходцы с Востока, но около пятой части явно дикие гуси с Запада, попадались даже явные скандинавы, хоть сейчас надевай им рогатые шлемы и с топорами в руках отправляй грабить побережье Франции.
Несколько турецких фирм организовали доставку кобызским поселенцам, так их называют на Западе, строительную технику: бульдозеры, трактора, мини-краны, бетономешалки…
Сигуранцев хмурился, просматривая видеозаписи, как огромные караваны в полсотни тяжелых трейлеров идут через границу, но документы в порядке, беглый осмотр оружия не обнаруживает, а на тщательный нет ни времени, ни людей. Задерживать же неделями на таможне просто непристойно: крик в зарубежных СМИ обходится дороже.
Сегодня Карашахин с его подачи аккуратно положил передо мной на стол пачку листов. Лицо оставалось серое, непроницаемое.
– Своими словами, – потребовал я. – Если заинтересуют, просмотрю.
– Бетономешалки и бульдозеры, – сказал он, – а теперь еще и цемент.
– А цемент тоже из Турции?
– Нет, закупили в соседней области. Целый эшелон. Перегрузили в машины, за ночь спешно доставили в кобызский анклав. Это подается как пример трудолюбия кобызов, что работают даже в выходные, пока русские пьют да мордами в грязь, но есть данные, что уже спешно начинают сооружать бетонные укрепления.
– Бункеры? – спросил я.
– И бункеры тоже. Перехвачены две большие партии с оружием. Направлялись в Тульскую и Липецкую области, там контроль ослаблен.
– То есть практически его нет?
– Дмитрий Дмитриевич, сами знаете, что у нас с кадрами. Многие ушли в бизнес, охрану банков, частных фирм, в телохранители. А кое-кто и пошел инструкторами…
Я сказал суховато:
– Надеюсь, не к кобызам.
– Это не исключено, – возразил он.
Я вскинул брови. Он пояснил:
– После того краха, что обрушили демократы на мою страну, очень многие испытали такую горечь, что
