признаваться, но в тот момент я тоже с нетерпением ждал ответ. Я, как никто другой, знал истинную величину вклада, который внесли в сокровищницу мировой культуры славянские народы. Особенно украинский.
Краем глаза видел, как подались вперед Флемминг, Моше, Моцумото.
Голос ответил:
– Непонятно. Что такое – нация? Я – Разум.
А сегодня он сказал:
– Я помогу вам избавиться от болезней. Вы мне поможете избавиться от моих. И не только от войн. То, что я узнал от вас, не говорит о здоровье человеческого общества. А это очень важно и вам, и мне. Послушайте, я – Разум, обращаюсь к каждому человечку в отдельности: давайте будем сотрудничать! Мы нужны друг другу. Мы необходимы друг другу! Помогите мне, я – вам…
Не знаю, когда я вернусь к своему хобби. Да и вернусь ли вообще… Дело в том, что мне и человечеству предложили только две дороги. Одна – к звездам, вторая – в пещеры…
И нельзя одновременно идти по обеим.
Белая волна
Мария бросилась мне в объятия.
– У тебя все хорошо? – спросила она встревоженно.
– Нормально. А что?
– У тебя такое лицо… И круги под глазами. Ты замучаешь себя!
– Приходится работать круглыми сутками, Мария. Мир сотрясают волны нестабильности. Пока идут на уровне микрочастиц, но если это распространится на порядок выше? А мы не можем уловить закономерность, не знаем причину! Математический аппарат служить отказывается! Работаем круглосуточно, но разгадка ускользает, ускользает!
Рядом остановилось такси, мы забрались на заднее сиденье. За окнами побежали назад все быстрее и быстрее дома. Я ощущал на затылке легкие пальцы Марии, что перебирали волосы, поглаживали, незаметно снимали головную боль, напряжение, успокаивали…
Я повернул голову. Она внимательно смотрела на меня, в глазах были нежность и сострадание.
– Прости, – сказал я с раскаянием. – Устал, как пес. Тебе совсем не уделяю внимания.
– Ты измучился на своей работе…
– Да. Прости!
Я поцеловал ей руки. Она подставила лицо, и я целовал ее глаза, ощущал губами трепещущие ресницы, теплые нежные щеки, пухлые губы, и усталость уходила, растворялась, вымывалась из тела.
– Дорогая моя, – сказал я горько, – когда ты перестанешь уходить? Сейчас надвигаются трудные времена, нам бы вместе…
– Трудные, – согласилась она со вздохом. – Поэтому нам нельзя… Я сразу же окунусь в домашнюю возню, в стирки, кухню, буду счастлива. Выходить в суровый мир науки уже будет тягостно, неспокойно, даже страшновато. Нет, дорогой, не спеши!
Мария осталась в автомобиле, а я выскользнул возле института, торопливо взбежал по ступенькам. Когда оглянулся, темный силуэт машины уже скрылся за поворотом.
В институте я проскользнул мимо дверей шефа к своей лаборатории, бросился к установкам. Огромные, как древние животные, нагоняющие страх на новичков, они занимали почти половину нижнего этажа. К некоторым из них я уже нащупал путь, пытаясь заставить работать, над другими еще ломал голову, стараясь понять: зачем Овеществитель их создал, не для того же, чтобы пугали своим чудовищным видом?
Руководитель сделал вид, что моего опоздания не заметил. А может, не заметил и в самом деле. Усталый, посеревший, он спустился в лифте, вопреки обыкновению бегать по лестнице, тренируя сердце, сказал треснувшим голосом:
– Дальние проблемы пока оставь. Сегодня рассчитай изменения в энергетическом заряде микрочастиц. Это сейчас важнее.
– Но, – заикнулся я ошарашенно, – освоение Странных машин несет в себе так много! Вдруг в них заключены такие знания, до которых нам идти еще тысячи лет?
– Оставь, – повторил он глухо, и я понял, что это уже не приказ, а просьба. – Вон те, серые, к которым ты все не подберешь ключ, остались от предыдущей Вселенной. Нам их, скорее всего, не разгадать никогда.
– От предыдущей?
– Да.
– Но как же это возможно? – ахнул я.
Кровь отхлынула, ушла во внутренние органы, и в зеркальной панели напротив отражался человек с желтым, как у мертвеца, лицом.
Руководитель вздохнул, отвел глаза:
– На следующей ступени ты бы узнал… Это тайна, которую непосвященным знать пока не следует. Так сочло большинство в Совете… Волна Уничтожения иногда щадит отдельные частички мира. Бывает, уцелевает обломок здания, машины, клочок записей, а то и человек спасается, перейдет в другой мир. От него-то мудрецы и узнают истинную картину мира.
– Значит… значит, наш мир не вечен?
