живое существо, обладающее разумом. Вроде все точно, не подкопаешься. Но только придется людьми признать также инопланетян, зато идиотов исключить из людей.
Я сказал пораженно:
– Ну да… Как-то не подумал.
– Есть и другие варианты, – сказал Гаркуша весело.
– Какие?
– Чуть более сложные, – пояснил он, – но зато более точные. Базирующиеся не на анатомии или физиологии, а на социальном поведении. Человек – это существо, включенное в социальные отношения в обществе: межличностые, семейные, политические. Опять-таки инопланетянин проходит как «человек», даже муравьи проходят, а вот монахи, что живут своим замкнутым мирком, – уже не люди. Тем более – всякого рода анахореты, отшельники, пустынники.
– Круто, – признался я.
– Есть еще вариант, – сказал Чернов со вкусом, – самый новый: человек – это автономная система принятия решений, обладающая самосознанием и считающая себе человеком. Тут уже муравьи не проходят, даже с монахами и отшельниками восстановлена справедливость – люди они, человеки. Но, увы, тогда из «людей» выпадают как шизофреники, так и гении, потому что одни недотягивают до человеческого сознания, а другие чересчур превосходят.
Он вошел во вкус, даже щеки раскраснелись, а глаза за бронебойными стеклами задорно блестят. Все мы больше любим разоблачать, чем придумывать свое. Когда разоблачаешь, то такой умный, такой умный…
Гаркуша посматривал, как мне показалось, с некоторой ревностью. Похоже, он чуть-чуть тайный лидер, такое случается очень часто даже в кругу самых близких единомышленников.
– Все-таки, – заметил он солидно, сразу приковывая к себе внимание, – пока что доминирует теологическая формулировка. Все вы ее знаете: человек – существо, сотворенное Господом Богом по своему образу и подобию. Плодится и размножается оно строго по его правилам, так что никаких прыжков влево или вправо не допускается. Основная часть населения придерживается этой формулировки, даже самые отъявленные атеисты, кстати, придерживаются.
Я спросил осторожно:
– Но и эта формулировка уязвима, не так ли?
– Верно, – сказал он покровительственно. – Угадайте, в какой части.
– А что тут угадывать, – пробормотал я, несколько задетый его тоном, – все изменения медицины отвергаются заранее. Даже сейчас ребенок из пробирки уже как бы и не человек, верно? Тем более не будут ими те, в чей генокод внесут изменение. Ерунда какая-то! Выходит, определения человека нет по- прежнему?.. Вернее, раньше было, а теперь уже нет?
– Нет, – согласился Гаркуша. – Кажется, его и не будет. Да и на фиг оно? Люди привыкли договариваться не столько о терминах, сколько о взаимовыгоде. Одни страны, как видим, принимают в Общий рынок, другие – нет. И дело не в терминах. Потому и говорю, не зацикливайтесь на том, кто человек, кто недочеловек или зачеловек. Работать надо! Больше, лучше, интенсивнее. Берите пример с Вячеслава. Мы только говорим о сингулярности и хотим готовиться к ней, а он уже почти готов.
– Я? – изумился я.
– Ты, ты, – сказал Чернов.
Гаркуша оглядел меня, вздохнул:
– Да, ему повезло.
– Чем же? – спросил я.
– Во-первых, – пояснил Чернов, – ты не просто знаешь компьютер, как все мы, юзеры, а умеешь программировать, что очень важно. Можешь отслеживать не только развитие технологий, но и быстро усложняющиеся языки программирования. Ты все время идешь в ногу с самыми передовыми!
Знак добавил серьезно:
– Слава, ты свободно владеешь английским, а это, как ни крути, язык современной цивилизации. Как раньше им была латынь. Все важные публикации, особенно технические новинки, идут на английском. Ты читаешь легко, а мы пока со скрипом.
Я сказал с неловкостью:
– Господи, да неужто я хоть в чем-то не прогадал? Прям себе не верю… Нет, это на меня не похоже. Я никогда не выигрывал! Смотрите, вот прямо щас где-то и в чем-то обосрусь…
Чернов засмеялся:
– Да ладно вам, Слава!.. Все мы сумели найти друг друга не сразу, а понабивали шишек. Вон Гаркуша сперва вообще у йогов два года терся, Знак от сыроедов пришел, а Данила из партии скифов, где был в политбюро…
Знак смущенно потупился, а Гаркуша, напротив, задрал нос.
– Не просто в политбюро! А в президиуме политбюро.
Они начали пихаться, выяснять, кто был важнее, я сказал серьезно:
– Мне кажется, любой наш шаг отныне нужно сверять с днем завтрашним. Сингулярность придет, но мы своими действиями приближаем ее или задерживаем? Если этот вопрос задавать себе перед каждым решением, мы уже станем сингуляристами… нет, это как семинаристами… сингулярами, вот!
Все посерьезнели, а Чернов повторил медленно, пробуя слово на вкус и перекатывая его на языке, словно глоток старинного французского вина.
