Затем вторая волна, тут же третья, четвертая… И дойдут до четвертой лишь те, кто сейчас ментально готов принять. Готов принять аксиоматично, дескать, все новое лучше старого, каким бы чудовищным и чужеродным ни показалось вначале.
Я – готов. Во всяком случае, уверяю себя, что готов. Но это я, я уже созрел.
Стрелка часов, как замерзающая гусеница, едва ползет. Мне казалось, что уже полдня стою, прижав машину к бордюру, но прошло только четверть часа.
Чтобы не томиться мукой сладкой, будто какой-то из той эпохи, когда флирт был основным занятием, я заставил мысль вернуться к предпереходному Периоду человечества, недочеловечества, сверхчеловечества и зачеловечества.
Сперва мы, люди, а беря ширше – вообще жизнь, пугливо приспосабливались к окружающей среде: прятались в пещерах, лопали то, что могли сорвать с дерева или выкопать из земли, догоняли и били палками по голове оленя или мамонта, ну там уж как повезет. Это этап эволюционного приспособления к окружающему миру, он длился многие сотни миллионов лет.
Второй этап, это когда мы, гордо объявив себя царями природы, начали эту самую природу приспосабливать к себе. Уже не в пещерах живем, а сами создаем искусственные пещеры в виде огромных каменных зданий, одеваемся в придуманные нами одежды, ездим на транспорте, копаем руду и переплавляем ее в то, что в природе не существует, но нам нужно: высококачественная сталь, молибден с присадками и пр., пр.
Так можем приспособить к себе всю планету, что, конечно, впечатляюще, однако если поднять рыло к небу, то холод безнадежности прокатится по всему телу. Увы, Вселенная крайне враждебна. Пусть дурни мечтают, что можно, как вот сейчас стенками автомобиля или автобуса, оградить человека от дождя и отвезти на другой конец города, так же можно и от космоса стенками звездолета!
Есть такая шуточка: только дурак приспосабливает природу к себе, а умный сам к ней приспосабливается. Из этого делается парадоксальный вывод, что вся нынешняя цивилизация создана дураками. Не дураками, но дурость оставаться на старом уровне, когда можно перейти в третий этап, где начнем приспосабливаться к природе, но уже не снова, а на следующем этапе: необъятный космос к себе не приспособишь!
Стрелка наконец-то доползла к нужному делению. Габриэлла выйдет вовремя, как обещала, она обязательная. Даже если чуточку не закончит. Но у нее, как уже я понял, с этим строго: что обещает – делает, никаких женских ужимок и ссылок на чис-ста женские особенности.
Я вышел, размял спину, взглядом пытаюсь найти, откуда может появиться Габриэлла. Сегодня небо мглистое, серое, только на западе над крышами домов тускло и невнятно краснеет что-то вроде заката. Наверное, заката, судя по вечернему времени, а так небо похоже на овсяный кисель: полезный, защищающий от каких-то болезней, но противный с виду и такой же невкусный.
Габриэлла возникла легкая и элегантная, я не успел даже увидеть момент появления: словно прошла насквозь тяжелые дубовые створки.
По ступенькам могла бы сбежать легко и грациозно, как шаловливая девчонка, но нет, это была бы не Габриэлла: спускалась легко и быстро, но так, как шла бы принцесса после, скажем, теннисного матча, не забывая ни на минуту о королевском достоинстве.
На ее лице проступила улыбка, это взгляд отыскал меня, я видел, как красиво очерченные губы расползаются в стороны, ослепительно блеснули ровные красивые зубы.
– Привет, – произнесла она радостно и с ноткой виноватости, – простите, что заставила ждать…
– Ничего подобного, – запротестовал я. – Если бы все были так пунктуальны! Наша страна перегнала бы даже Китай по росту ВВП…
Она засмеялась, подала руку, я едва удержался от старомодного желания прижаться к ней губами. Она с легкой улыбкой приняла мое суетливое ухаживание: я, как ретросексуал, шагнул вперед и открыл перед ней дверцу автомобиля. Впрочем, Габриэлла и не пыталась открыть сама, даже замедлила шаг, чтобы я успел проделать все необходимые движения с чувством и достоинством, мужчина не должен выглядеть чересчур суетливым, как лакей, что открывает за чаевые.
Совершив джентльменский поступок, я закрыл за ней дверцу и, обойдя машину спереди, сел за руль.
– В кафе?
Она озабоченно взглянула на часы.
– Через три часа, – сказала ровным голосом, но мне почудилось некоторое смущение, – по «Обсерверу» начнется передача про космос. Впервые расскажут про модернизацию телескопа Хаббла…
– И покажут те самые снимки? – спросил я.
Она кивнула, на бледных щеках восхитительно проступил румянец.
– Этот канал, – проговорил я, соображая лихорадочно, – довольно редкий… Он не входит ни в базовый пакет, ни в дополнительные… Разве что в самые расширенные? За добавочную плату?
– Да, – сказала она торопливо. – Я смотрела по Инету, он есть всего в трех московских кафе…
– Он есть и у меня, – добавил я. – Габриэлла, ко мне?
Нутро мое сжалось в ожидании отказа, но она ответила просто:
– Да, конечно. Если это удобно.
– Габриэлла!
Она смущенно улыбнулась:
– Я еще в прошлый раз заметила у вас этот канал. И еще тогда убедилась, что вы в самом деле любите астрономию.
– Габриэлла, – сказал я с укором, – вы просто свиненок! Подозревали, что брешу?
