– Да, давно было, а как сейчас помню. Ты спишь в большой комнате на диване?
Он помедлил с ответом, я повернулся к нему, в его прищуренных глазах плясали насмешливые огоньки.
– Ну да, конечно.
– Здорово, – сказал я. – А я чуть не подумал, что ты спишь здесь.
– Где?
Я указал на правую сторону.
– Это твои сигареты. Бросать не думаешь?
– Уже снизил норму втрое, – сообщил он. – Мама молчит, но вообще-то она дым не очень-то любит.
– Значит, – спросил я, – ты все-таки…
Я замолчал, он сказал легко:
– Да, сплю здесь. Это, кстати, решает целый ряд проблем. Да и удобнее здесь, чем на диване. К тому же не надо его раздвигать всякий раз.
Я снова замолчал, пытаясь додумать недосказанное. Представить мать со взрослым сыном, которые среди бела дня прилегли на пять минут, чтобы отдохнуть и поговорить, я могу, но когда двое взрослых раздеваются и ложатся под общее одеяло, гасят свет и… пусть даже тут же засыпают, но во сне мы все ворочаемся, задеваем друг друга, закидываем ноги, обнимаем, щупаем…
Он хохотнул, взглянул на часы, голос прозвучал деловито:
– Пойдем в гостиную. Скоро матч начнется.
В гостиной на старом диване набросаны стопками книги, диски, журналы по софту. Он плюхнулся на середину, небрежно сдвинул в сторону.
– Садись.
На экране замелькали картинки переключаемых каналов. Я посматривал на Дениса, сыт и доволен, я спросил тихо, косясь на открытую дверь:
– И как у вас теперь?
– Прекрасно, – ответил он незамедлительно.
– В смысле…
– В смысле, что нам обоим нравится то, что происходит.
Он озабоченно пощелкал пультом, футбола нигде не видно, цапнул программку. Я видел, как глаза сузились от злости.
– Что делают, что делают!.. Как они могут?
– Что случилось?
– Перенесли на полчаса! Неслыханно! У нас демократия или нет?
– Да ладно, – сказал я успокаивающе. – Может быть, бомбу ищут. Матч состоится, такие вещи не отменяют. Ты мне скажи все-таки, как ты решился на такое… У меня в голове не укладывается.
Он довольно хохотнул:
– Да я бы не сказал, что я решился. Это получилось как бы против моей воли. Засиделся в Интернете, а когда наконец оторвался от экрана, было уже три часа ночи. Заглянул к маме пожелать спокойной ночи, но она давно и крепко спит. Согнулась на боку, такая жалобная и беспомощная, пяточки высунула из-под одеяла… Я подошел прикрыть, а потом лег тихонечко, обнял ее тихо-тихо, чтобы не разбудить…
Я кивнул.
– Да, я тоже часто ложился так. Подолгу болтали о всяком.
– Вот-вот, я тоже лег, как всегда, без всякой задней мысли. Но она так разогрелась во сне, ее тело такое мягкое, нежное, жаркое, лакомое, что у меня вся кровь хлынула к пенису. Я уже и не сознавал почти, что приподнял тихохонько ей рубашку, а спала она, как всегда, без трусиков, они ей не то давят резинкой, не то натирают… В общем, я тихо-тихо, со всей осторожностью нащупал ее щель, там уже влажно, даже слюнить не пришлось, медленно вошел, все время опасаясь, что вот-вот проснется…
Я спросил с недоверием:
– И что, не проснулась?
– Нет, – ответил он нерешительно. – Только когда я уже оргазмил, а это получилось достаточно быстро, сам понимаешь, хрен сдержишься, вроде бы то ли начала просыпаться, то ли проснулась, но…
– Сделала вид, что ничего не заметила?
– Да, – ответил он. – А потом снова заснула. А утром уже и не знала, то ли это сон такой, то ли в самом деле что-то такое было. Во всяком случае, целый день поглядывала на меня украдкой. А я едва дождался ночи, потому что острое возбуждение то и дело вздыбливало пенис так, что трещали штаны. Когда мама пожелала мне спокойной ночи и ушла, я еще минут сорок сидел за компом, потом заглянул в ее спальню. Она на боку в той же позе. Впрочем, это ее любимое положение, почти всегда так спит, а пятки подгибает к самой заднице. Я на всякий случай пробормотал вслух: «Ну вот, а так поговорить хотелось…», тихонечко лег сзади. Ты не поверишь, чуть не кончил, когда только начал задирать ей рубашку! Все мои одноклассницы, которых я драл во все дыры, ни в какое сравнение…
– И что, – спросил я недоверчиво, – и в тот раз не поймала на горячем?
