– Странно, почему он продал вам…
– Странно? – переспросил Милованов горько. – Увы, Америке это неинтересно. Она признает только победителей. Для нее Джон Турч – это супергерой Гражданской войны, воплощение американской мечты. Прошел от простого фермера к погонам генерала, получал награды из рук самого Линкольна! А кому нужен скрипач?.. Этот рукописный дневник выставлялся на аукционах, но никого не заинтересовал.
Полковник сочувствующе покивал, протянул Милованову бумагу:
– Вот пропуск на выход. Вы уж извините… Надеюсь, мы отняли у вас не слишком много времени.
Милованов бросил сухо:
– Не очень. До свидания!
Жена улыбнулась на прощание полковнику. Мол, мужчине надо показать свою независимость. Полковник движением бровей дал понять, что все понимает, пусть ее супруг и дальше ходит с прямой спиной, пара была уже возле двери, когда я решился задать мучивший меня вопрос:
– Простите… рукопись… этот дневник Джона Турча… на аглицком?
Милованов оглянулся с таким изумлением, словно с ним заговорил дубовый стол. Полковник поспешно объяснил:
– Это наш сотрудник… из простых. Убирает, моет…
– Разумеется, – обронил Милованов холодно. – Разумеется!
В его голосе было столько издевки, что она звучала у меня в ушах и тогда, когда за ними захлопнулись далекие двери лифта. Полковник смотрел укоризненно, я скомпрометировал его заведение, но и злорадно: мол, у президента в помощниках такой идиот, каких сюда не пустят даже коврик вытряхивать.
– Хорошие люди, – сказал я. – Добрые. Отзывчивые. Надо же, американскую культуру берутся спасать!..
– Гм… – сказал полковник. – Вы что-нибудь нашли?
– Заканчиваю, – сообщил я. – А вы, если не лень, проверьте этого… Мюллера.
– Зачем?
– Ах да, ОГПУ не занимается мафией, только шпиенами…
– Мы помогаем коллегам из МВД, – сообщил полковник. – Делимся сведениями, а иногда даже принимаем участие людьми.
– Так поделитесь сведениями.
– Какими именно?
– Мюллер… Это кто-то из русских обирает наших лохов.
Полковник смотрел на меня как недавно Милованов. Поинтересовался ядовито:
– И что же, простите великодушно… я понимаю, что ваши выводы столь глубоки и неожиданны, что простому полковнику ФСБ вроде меня и не вникнуть… и не проникнуть… но, может быть, вы как-нибудь, при случае, соблаговолите объяснить на пальцах…
Он весь сочился ядом, вокруг него брызгали фонтаны радиоактивной грязи.
– Да что там, – ответил я мирно, но грудь уже ходила ходуном, мне все труднее становилось сдерживать неприличный хохот. – Это же просто… элементарно, как говорил кто-то одному идиоту… хорошему доброму идиоту… Нет, не идиоту, а просто… непросвещенному. Ха-ха…
Он стиснул зубы, в лице был гнев.
– Что же…
– Да загляните… – выдавил я, уже не в силах сдерживать смех, – в эн… энцикло… клопедии!.. Школьную, историческую, военную… ха-ха!.. великий стратег, что интуитивно одерживал победы… Ха-ха!.. Он же окончил Генштаб, один из самых блестящих его офицеров… полковник… герой защиты Севастополя… Малахова кургана… шесть боевых орденов… ха-ха… Он просто не мог стерпеть поражения России в Крымской войне, поссорился с царем, уехал из России вовсе…
Он слушал с восковым, как у покойника, лицом. Я чуть успокоился, но непристойный хохот лез у меня даже из ушей:
– По дороге он заехал в Англию к Герцену. Тот о нем написал пару строк… потом на Дикий Запад, где в самом деле пахал, как и Лев Толстой, босой и нечесаный… Но это не крестьянин, который спасует перед набегом индейцев, не так ли? А когда началась Гражданская… ну, дальше понятно, как этот неграмотный фермер сумел организовать и создать боеспособное войско. И побеждать в войне, где ни на одной стороне, ни на другой не было профессионалов!
Он медленно розовел, наконец вздохнул так шумно, что зашевелились бумаги на моем столе:
– Но все-таки… Как?.. Откуда? Почему вы все же уверены, что этот дневник – подделка?
Я удивился:
– Разве еще не понятно?.. Тоже мне разведка!.. Какой дневник юного Джона Турча на английском языке, когда этот Джон лишь в тридцать пять лет покинул Россию, а до этого по-аглицки не знал ни слова?.. И звали его тогда, естественно, Иван Турчанинов. Под таким именем он в наших энциклопедиях.
Массивная дверь с натугой отворилась. В кабинет вплыл массивный военный. Полковник вскочил, вытянулся, на меня метнул все же взгляд с неприязнью, никто из мужчин не любит, когда видят его подчинение другому. Генерал, явно генерал, вяло поинтересовался:
– Я слышал смех… а среди нашего уныния это так редко…
