откуда опять донеслись крики, звон, лязг – уже намного выше.
Едва не плача от злости и бессилия, он тащился по проклятым ступеням, которым не было конца, еще дважды шлепал по лужам крови, переступал через стонущих, царапающих стены и ступени стражей.
Когда Томас вскарабкался на самый верх, цепляясь уже не столько за перила и стены, сколько за рыцарское самолюбие, перед ним все качалось, будто плыл на дракаре, в ушах стоял рев и грохот лопающихся сосудов крови, а перед глазами шел крупный черный снег.
Ступени кончились перед широко распахнутой дверью. Там, в глубине странно убранной большой комнаты, стоял калика с обнаженным мечом, а в трех-четырех шагах перед ним в глубоком мягком кресле сидел щуплый человек в длинном халате и вязаном колпаке. Человек был безоружен, зажат в глухой угол между двумя стенами без окон.
Томас всхлипнул в полном изнеможении и без сил сполз по дверному косяку на пол. Калика резко обернулся, глаза его расширились, он осведомился с беспокойством:
– Сэр Томас, ты ранен?
Томас вялым движением руки показал, что с ним в порядке, займись чернокнижником, не упускай из виду, а он, Томас Мальтон из Гисленда, благородный рыцарь, не любит продающих душу дьяволу и не желает с ними знаться, это более приличествует язычнику…
Олег повернулся к человеку в кресле, потребовал резко:
– Кто ты? Как тебя зовут?
Человек растянул в неуверенной усмешке тонкие бескровные губы, ответил медленно:
– Похоже, ты знаешь, кто я. Но остается загадкой, кто ты. Выглядишь диким варваром. Возможно, варварский вождь? Новая звезда на северном небосклоне? Будущий потрясатель вселенной, наподобие Аттилы?.. Ты знаешь, кто такой Аттила?
– Знаю, – ответил Олег коротко.
Человек в кресле наблюдал за ним прищуренными глазами, и Олег почувствовал, как работает его мощный мозг – анализирующий, молниеносно рассчитывающий варианты, цепкий, не упускающий ни малейшего нюанса, быстро отбрасывающий неверные решения.
– Ты не варвар, – вдруг сказал человек в кресле. – Ты только носишь его личину! Но ты мог бы стать не только верховным вождем варваров, но и богатым человеком здесь, в Константинополе…
Внезапно его глаза расширились, он сделал попытку встать с кресла, тут же упал обратно. Глаза оставались вытаращенными, он прошептал потрясенно:
– Этого не может быть!.. Ты… Олег Вещий?
– Да, – ответил Олег ровным мертвым голосом. – Как видишь, я тебя вычислил раньше, Барук.
– Да, я Барук, – прошептал человек в кресле. Вязаный колпак на голове затрясся: хозяин вдруг засмеялся. – Прости – нервное… Теперь понимаю, почему все попытки забрать чашу… ха-ха!.. абсолютно надежные способы провалились… Нам донесли, что чашу несет некий меднолобый дурак, а с ним по пути бредет нищий паломник!
Томас сквозь шум и грохот в ушах половины не слышал, остального не понимал, но, сидя на полу, прохрипел зло:
– Сэр калика не нищий!..
Барук бросил на него насмешливо-презрительный взгляд, коротко хохотнул:
– Сэр калика?.. Узнаю чувство юмора, столь необязательное новому миру… Но как наши агенты опростоволосились, как говорят у вас на Руси!.. Да-да, мы теперь поневоле знаем Русь. Семеро Тайных большую часть времени занимаются ею!
Олег не глядя ухватил ножны, со стуком задвинул огромный меч. Барук смотрел все увереннее, и Томас насторожился, начал подгребать чугунные ноги, дышал глубоко, спеша утихомирить грохот крови в ушах.
Барук откинулся в кресле глубже, в острых глазах заблестели хищные искорки.
– Ты не выглядишь гигантом… Я имею в виду, гигантом мысли. Эта мощь чувствуется в каждом из Семи, заметна у многих гроссмейстеров и даже у мастеров. А ты деградировал… Вещий? Чтобы рассчитывать точный прогноз, надо постоянно совершенствовать ум и волю, а не шляться по дорогам, изображая то варвара, то наемника, то купца… Я слышал, ты был сильнейшим? Что же, слабая воля при упражнениях становится сильной, слабый мозг начинает работать, как дюжина сильных. А вот сильный мозг без нагрузки гаснет… Я никогда не сомневался в нашем пути, но теперь вижу, насколько мы правы!
– Никогда не сомневался? Тогда ты безнадежен.
– Играешь словами?
– Зачем тебе чаша? – хмуро спросил Олег.
Барук молча скалил зубы, глядя на стоящего перед ним варвара со слипшимися волосами. Он откинулся в кресле по-хозяйски, в глазах появилось выражение жестокости. Томас сцепил зубы, начал подниматься, цепляясь за дверной косяк. Он был глубоко оскорблен за своего друга, который вынужден стоять перед чернокнижником, продавшим душу дьяволу, а тот смотрит как на простолюдина, как на жалкого бродягу, обозвал нищим!
– Зачем? – повторил Олег.
– Так решил Совет, – ответил Барук, глаза его смеялись.
– Значит, не чья-то личная идея, – проговорил Олег в задумчивости. – Это меняет многое…
– Многое, – согласился Барук насмешливо. – Я слыхал, как ты разделался с Фагимом, некогда главой Семи Тайных… Но сможешь ли устоять против мощи Семи?
