Олег помолчал, лицо потемнело. Глухим голосом смертельно усталого человека он спросил:
– Что особенного в этой чаше?
Барук пожал плечами, глаза его вызывающе блестели.
– Кровь Христа. Разве не слыхал?
Олег покачал головой, глаза не отпускали лица Барука.
– Это важно для рыцаря, что со мной идет, но не для Совета. Тайные знали многих пророков! В их тайнике хранится жезл Заратуштры, пояс Моисея, плащ Будды, молот Тора, сандалии Магомета, палица Геракла, копье Гильгамеша… и многие другие вещи героев, пророков, мудрецов. Вы цените их как коллекцию, курьезы. Вы люди практичные, несуеверные. Я не верю, чтобы столько усилий было затрачено лишь на то, чтобы пополнить коллекцию. Удивительно, что уцелела чаша, ведь вы изгоняете все эмоциональное…
– Почему? – спросил Барук невинно.
Олег ответил, ибо за простым вопросом что-то крылось, а если мысль облечь в слова, то решение или откровение может всплыть как бы само собой, хотя на самом деле это сокровенная душа помогает как может, и Олег ответил ровным размеренным голосом:
– Ваш бог – Прогресс, Цивилизация. А для цивилизации эти вещи не нужны. Более того, вредны и даже опасны. Они имеют значение лишь для культуры…
Он умолк на полуслове.
Глаза Барука сузились, он процедил сквозь зубы:
– Ты ответил себе сам.
– Значит… только бы не дать чашу мне?
– Вообще культуртрегерам. Этот меднолобый дурак такой же культуртрегер, как и ты, хотя считает себя цивилизатором. Он только чище тебя во сто крат. Его душа невинна, как у младенца.
Олег смотрел пристально, голос стал задумчивым:
– Все-таки ты не сказал, чем же чаша действительно ценная… Для нас! Впрочем, это не в твоей власти, если решил не ты, а Совет. Слушай, Барук, ты сделал несколько попыток нас убить. Не отрицаешь? Я имею полное моральное право ответить тебе тем же. Понимаешь? Так вот, если поклянешься, что оставишь нас в покое, мы сейчас же уйдем, а ты сможешь, как и раньше, наблюдать за звездами. Ведь ты крупнейший знаток неба!
Грохот в голове Томаса утих, взамен пришла боль, словно в череп засунули раскаленную болванку. Мозг кипел, распирал костяной панцирь. Томас с трудом поднялся, прислонившись к стене. Ноги все еще дрожали, в боку кололо при каждом вздохе, а не дышать и оставаться живым Томас не умел.
– А если не оставлю? – спросил Барук. Голос его по-прежнему оставался насмешливым, не дрогнул.
Томас ощутил холодок страха.
– Я тебя убью.
В странной комнате, заваленной толстыми манускриптами с каббалистическими знаками на обложках, словно дохнуло северным ветром. Барук не шелохнулся, глядел презрительно, даже с брезгливой жалостью:
– Не убьешь… При самозащите – да, но вот так, мирно сидящего? Калеку, который прикован к креслу? Не преступника, а лучшего в мире знатока звезд, исследователя тайн мироздания?
Олег спросил сдавленным голосом:
– Но ведь ты можешь убить сидящего в кресле?
– Я служу цивилизации! Прогрессу. А ты – всего лишь культуре. У нас разные законы.
Олег в бешенстве схватился за рукоять меча, медленно потащил из ножен, слыша едва различимый зловещий скрип металла, похожий на посвист. Барук вжался в спинку кресла, побледнел. В глазах метнулся страх, но все же Барук растянул губы в улыбке:
– Перестань… Играешь в ярость. Не учел, что мы болтали долго и я успел тебя просчитать и вычислить. Ни ты, ни твой меднолобый друг не в состоянии меня убить. Всего лишь потому, что я – беззащитен. Тебе не позволяет культура, а ему – рыцарские пр-р-р-рин-ципы!
– Ты над нами смеешься?
– Хохочу! Вы обезоружили себя сами. То, чем гордитесь, ведет к поражению. Я просчитал вас обоих на сутки вперед. Знаю, что у меднолобого сейчас трет левая пятка, он отупел, через три минуты поскользнется, собьет локтем чашу со стола… А ты через две минуты почешешь нос, посмотришь на потолок… Можешь ли предсказывать с такой точностью?
– Хотел бы, но не могу, – признался Олег.
– Ты весь в смутных видениях, пророчествах, а у нас – точное знание! Но погоди, разве ты не этого добивался? От нас, новых членов Совета, скрывается прошлое, но есть слухи, что якобы именно ты в глубокой древности восстал против засилия магов и магии, отстаивал ведарство, ведунство… словом, исследования, то, что теперь все чаще называется просто наукой… Так ли было?
Томас все слышал, но почти ничего не понимал – в голове гудело. Чтобы не быть послушным дураком в руках проклятого чернокнижника, он отступил вдоль стены на пару шагов от стола, где стояла высокая хрустальная чаша. Олег оглянулся на железный стук его шагов, в задумчивости почесал нос. Сверху послышался легкий стук. Олег быстро взглянул наверх:
– Там кто-то есть?
– Они не войдут, – отмахнулся Барук. – Ученики.
