Всадник несся навстречу тяжелым галопом. Томас даже повеселел, уходя от несвойственных благородному рыцарю размышлений. Конь у незнакомца – как скала из черного базальта, а сам всадник выглядит скалой поменьше, но массивный, тяжелый, угрожающе сильный. Над приближающимся всадником летают черные вороны. Томас с удивлением и холодком между лопатками не сразу сообразил, что это огромные комья земли, выброшенные широкими подковами.
Человек на коне был невероятно широк в плечах, коренаст, грузен, от него веяло древней звериной мощью. Он был в рубашке из толстых металлических колец, на голове блестел шлем размером с пивной котел, левую сторону груди закрывал широченный щит размером с дверь сарая, а на локте правой руки вместо ожидаемого Томасом меча висела тяжелая шипастая булава. Наискось седла – совсем не по- рыцарски – лежало толстое копье с простым булатным наконечником.
Всадник придержал коня. Они съехались на расстояние пяти шагов, остановились. Всадник оценивающе рассматривал Томаса – бесцеремонно, откровенно. Томас нахмурился, надменно выпрямился. Рука дернулась опустить забрало, но сдержался – знал эти ревнивые взгляды. Разбойники нападают ради добычи, но есть порода странных – опять же людей! В молодой Британии их зовут странствующими рыцарями, – что бродят по дорогам еще полудикого края в поисках самой схватки. Не успокаиваются, пока не отыщут рыцаря сильнее, да и потом еще пробуют поквитаться, не получая от кровавых схваток ничего, кроме ран и увечий. Томас раньше сам был таким, да и сейчас такой, но то ли отшельник подействовал, то ли недавняя встреча с сорока каликами выбила из колеи, но сказал первым, вполне мирно:
– Приветствуем незнакомого рыцаря! Пусть дорога твоя будет короткой.
Незнакомец смерил его хмурым взглядом, не шелохнулся, только проревел густым голосом, похожим на рев рассерженного медведя:
– Короткой? Уж не ты ли ее укоротишь?
– А что, можно попробовать.
– Надо бы померяться силушкой, – согласился незнакомый богатырь. – Я пока что равных не встречал, а ты выглядишь крепким дубком… Среди поединщиков не припомню. Но сперва дело, а забавы опосля. Откеля путь держите?
Томас заметил, что всадник с явной недоброжелательностью посматривает на Олега. Тот, напротив, смотрит на всадника с симпатией, со странным сочувствием.
Опережая рыцаря, что вспыхнул от требовательного вопроса, Олег ответил ровным благодушным тоном:
– Из Иерусалима. Поклонились Гробу Господню, что крестоносцы в прошлом году отвоевали у сарацин, искупались в Иордане, в кипарисовых рощах побыли… Идем обратно.
– Через Царьград?
– Другой дороги еще не придумали.
– Что там сейчас? – потребовал всадник грозно.
Томас нахмурился, со стуком опустил забрало и широким жестом хлопнул себя по бедру, где торчала рукоять меча.
– Неспокойно, – ответил Олег мирно.
– Новые народы нападают?
– Варвары?.. Они тоже, но сейчас, поговаривают, там Идолище появилось. Какие-то церкви разграбили, иконы вышвырнули, церковными ризами коней вместо попон укрывают…
Всадник побагровел, стал устрашающе огромным. Выпуклые глаза налились кровью, прохрипел лютым голосом, переходящим в свирепый рык:
– Почему допустили?
Олег раздраженно повел плечом. Он, как заметил Томас с удовольствием за друга, смотрел на огромного воина без всякого страха.
– Давно ли мы, россы, – сказал Олег недовольно, – ходили на Царьград? А теперь вдруг стали его защитниками?
– Там наши христианские святыни! – проревел всадник.
– Не мои, – ответил Олег сухо. Лицо его потемнело. – Вовсе не наши, дубина.
Томас вмешался, боясь, что всадник неправильно истолкует слова калики, как слабость или трусость:
– Нам плевать на ваши святыни правокефалия! Я левокефал, а мой благородный друг, хоть и бредет пешком – он герой с причудами, – вовсе исповедует свою древнюю веру отцов и даже, возможно, прадедов.
Всадник сказал, не поворачивая огромной головы к блестящему рыцарю:
– Заткни пасть, железяка!.. А ты, калика, как не стыдно? Встречал тебя однажды, еще больше о тебе слышал. Вдвое сильнее меня, но бродишь по дорогам, аки птаха небесная, что кизяки клюет! Смелости, ухватки в тебе нету. Взял бы Идолище поганое за лапу – или что там у него, – шмякнул бы о стену, чтобы весь дворец затрясся, а маковки церквей посыпались! Мокрое бы пятно осталось, тут бы и делу конец.
Томас яростно пыхтел, обнажил меч до половины и горячил удилами коня, выбирая позицию для удобного удара.
Олег ответил раздраженно:
– Какое мне дело до драк внутри чужого города?.. Там каждый месяц появляется новое Идолище. Со своими сторонниками! Только своего вожака зовут пророком, а чужого – Идолищем. А те – наоборот, хотя для меня это близняки. Царьград – гнилой город. Если царьградцам едино, кто ими правит, то какое дело нам?
Богатырь вытаращил глаза, задышал тяжело:
