Горвель прохрипел, чувствуя, что злые силы еще не покинули тело:
– Сперва поймай… Девятерых у тебя под носом? Этот волк всех перережет, как овец. Только прикидывается святошей… Черт под старость всегда идет в монахи…
Карганлык снова пнул, на этот раз с наслаждением разбив в кровь скулу.
– Эй, у костра!.. Железо готово? Посмотрим, как он крепок.
Хазэры с готовностью заметались у костра. Там трещало, пахло раскаленным железом. Роланд, который был распят справа от Горвеля, крикнул ободряюще:
– Держись, рыцарь!.. Покажем этим нелюдям, как умирают европейцы!
А второй мародер прокричал, перемежая с руганью:
– Покажем нехристям, как умирают солдаты императорской гвардии!
Горвель сказал зло:
– Я не нуждаюсь в поддержке всякой мрази. Заткнитесь! Каждый умирает в одиночку.
Карганлык вырвал из рук прибежавшего хазэра прут с вишневым концом, от которого шел сухой жар, рявкнул осатанело:
– Попирая чужую веру, утверждаешь свою! Так завещали предки.
Глаза безумно блестели, в уголках рта желто пузырилась слюна. Глядя в лицо Горвеля, он начал медленно приближать раскаленный конец прута к его глазам. Горвель старался не мигать, смотрел прямо, хотя жар палил лицо, а брови затрещали. Запахло горелым волосом. Карганлык чуть коснулся раскаленным концом ноздрей Горвеля, отвел, наблюдая за бессильными гримасами и тем, как рыцарь удерживает крик, снова начал опускать, приговаривая:
– Будешь кричать очень долго…
Внезапно он содрогнулся всем телом. Судорожно выпрямился, выгнув спину, словно в поясницу ударили бревном. Рот раскрылся в беззвучном крике. В левой глазнице торчал деревянный прут с белым пером на конце, а наконечник, проломив кости, вышел из затылка. С него капала кровь, но Горвель, несмотря на ужас и отвращение, заметил, что наконечник стрелы выглядит не железным – блестит странным серебристым металлом, словно лунный свет!
Карганлык всхлипнул, вскинул руки, будто хотел ухватиться за пораженное место. Пальцы разжались, раскаленный прут выпал на голую грудь Горвеля. Карганлык качался взад-вперед, нависая над распростертым Горвелем, затем медленно повалился навзничь. Тяжелое твердое тело ударилось с такой мощью, что земля дрогнула и качнулась.
Хазэры неверяще смотрели на несокрушимого вождя, лицо которого было теперь залито темной кровью, а из булькающей массы, где была глазница, поднимались кровавые пузыри. Бессмертный Карганлык, ужас и полубог племени, надежда на воскрешение былой славы… лежит в пыли, мертвый, как придорожный камень!
Вдруг кто-то завизжал в диком страхе, повернулся и бросился бежать. Другие пятились, не отрывая расширенных глаз от поверженного вождя, у них вырывался страшный вопль. Лишь потом разворачивались, бежали, не разбирая дороги. Всюду шлепали босые ноги, поднялась удушливая пыль, загремели камни. Обезумевшие хазэры карабкались в гору, позабыв про коней, брошенные вещи, стойбище, пленников.
Роланд и его мародер перестали сыпать проклятия, вертели головами, смотрели вслед бегущим. Горвель стонал сквозь стиснутые зубы: проклятый хазэр уронил раскаленный прут на голое тело и металл, прежде чем остыл, выжег бороздку. Он дышал запахом собственной горелой плоти!
Когда стих топот ног, появился друг сэра Томаса, странный паломник. Шел неторопливо, по сторонам не смотрел, лук и колчан со стрелами высовывались из-за плеча. На ходу вытащил нож, двумя легкими движениями перехватил веревку на руках Роланда.
Вожак мародеров вытаращил глаза:
– С чего так драпанули? Их же три десятка!
– Карганлык для них живой бог, – объяснил Олег. – Они без него – прах.
Второй мародер, растянутый на кольях, выругался, сказал со злой усмешкой:
– Святой отец, а ты знаешь, как с ними обращаться! Знаешь… Наконечник на стреле не железный, а серебряный! Я такие штуки примечаю.
Роланд, морщась, мял вспухшие запястья, с трудом согнул затекшую спину, принялся освобождать ноги.
– Дикари!.. Мы, солдаты императорской гвардии, сражались бы до последнего человека. Жив император или пал, но мы – личности! Не дикая толпа.
Олег кивнул:
– Вот что, личность… Вон там около сотни коней хазэр. Нет, вдвое больше. Без седел, но так принято. Для вас и такие кони – удача, верно?
Роланд оскалил крупные зубы:
– Святой отец! Пусть тебе воздадут твои языческие боги за доброту. Твоими устами говорит и наш Бог, христианский, и все святые и великомученики. Двум бедным бывшим солдатам императорской гвардии позарез нужны два хазэрских коня. Четыре, если считать и запасных!
Он содрал веревку с ног, поднялся. В сторонке блестела брошенная хазэром сабля, он подобрал и перерубил веревки на руках и ногах товарища. Поддерживая друг друга, побрели к пасущимся в зарослях зеленой травы коням, на ходу подбирая брошенное хазэрами оружие, одежду, обувь. Сотоварищ Роланда ухватил, воровато оглянувшись на Олега, тонкую кольчугу Горвеля и меч из дорогого булата. Олег кивнул – дескать, Горвелю уже не понадобится. Мародеры, откровенно ухмыляясь, поймали коней и уехали, захватив в запасные по две лошади.
