– А мой?
Настоятель скорбно покачал головой, и все монахи в отдалении тоже покачали головами и оставили их так качаться.
– Ваш продолжает. Слышите, гремит? Это он гоняется за кобылицами, овцами, козами, топчет кур, уток, заглядывает в окна, пугая монахов и отрывая их от благочестивых размышлений о Высоком. Непобедимые поспешили сесть вдвоем на уцелевшего коня и уехать, потому что ваш развеселившийся конь начал поглядывать и на него, а тот был намного меньше – беленький, с изящными ножками…
– Ну нет, – возразил Олег решительно. – Мой конь не таков!
Томас оглядел его с головы до ног, словно впервые узрел, нагло расхохотался:
– Много ты знаешь, хоть и сидел в пещерах! Этого коня мы обрели несколько недель тому, а где он раньше жил? Может быть, в Греции! К тому же именно в тех краях, где купили, наш всемилостивейший Господь однажды в гневе… праведном, конечно!.. испепелил два многолюдных города за такие шуточки!
Олег все прислушивался к грохоту, ржанью, треску, предположил:
– Я много слыхивал про монастырские вина… Хорошо бы захватить в дорогу, как подобает истинным подвижникам. Чтобы искушение низменной плоти было сильнее, а мы чтоб боролись во всю мощь и чтоб наша победа была выше!
Настоятель попятился, повис на руках монахов-помощников:
– Еще и вы?.. Тогда от монастыря ничего не останется!
– Люди крепче, чем лошади!
Томас тоже прислушивался к непрекращающемуся грохоту, кивнул настоятелю:
– Ты прав, святой отче. Нам хватает с чем бороться. Сэр калика, не пора ли в дорогу? Увы, потешиться ни рыцарским поединком, ни твоей доброй дракой не удается. Одна надежда, что какая-нибудь пакость подстерегает по дороге. А тут делать нечего: поели-попили, а по… гм… погуляем в другом месте, чтобы раззуделось и размахнулось во всю сласть.
Настоятель обернулся, крикнул:
– Собрать великим северным воинам в дорогу драгоценный откуп… э-э… дары, еду, одеяла. Мигом!
Монахи разбежались, настоятель осторожно повернулся, его повели через сад, где Олег увидел жуткую картину разрушения, словно пронеслись орды Аттилы: просторная конюшня, сложенная из необожженной глины, рассыпалась, желтые глыбы раскатились, калеча и топча нежные цветы, почти полностью засыпали родник.
– Где мой конь? – спросил Томас обеспокоенно.
– Коня железного человека будят: играют над ним песни, бьют в бубны, дают нюхать ароматические соли…
– В задницу ваши соли, – сказал сэр Томас. – Себе, не коню! Моего друга поднимет лишь это!
Он похлопал по толстому поясу, где висел боевой рог. Вслед за монахами они прошли через сад, там развалин оказалось намного больше, Томас даже озадаченно присвистнул. Если бы не знал, что ночью буянили два пьяных коня, подумал бы, что через монастырь прошли благочестивые рыцари-крестоносцы в поисках Святого Грааля.
Конь лежал посреди вытоптанного сада, храпел, страшно выкатив глаза. Монахи стояли в почтительном отдалении, с ужасом смотрели на чудовище. Томас поднес рог к губам, надул щеки. Страшный рев пронесся над монастырем, с жалобным звоном посыпались стекла в окнах. Престарелый настоятель и монахи попадали на землю, как переспелые груши. Левое ухо коня раздраженно дернулось, но дикий храп с переливами не оборвался.
Томас выругался, набрал в грудь побольше воздуха, протрубил снова, покраснев и страшно выпучив глаза. Оглушительный рев сотряс воздух. Олег вскинул голову – рушились маковки монастыря, лепные украшения из глины. Конь недовольно прянул обоими ушами, посовал ногой, но храп стал еще гуще.
Рыцарь покосился на ехидно ухмыляющегося калику, нахмурился, поспешно поднял рог в третий раз.
– Проклятая бесчувственная скотина!.. Так упиваться, когда хозяин всю ночь… готовился к трудному бою! Хорош был бы под седлом! Ну, сейчас ты у меня точно проснешься, сейчас ты у меня вовсе заикой станешь…
Он приложил рог к губам, Олег поспешно ухватил за руку:
– Погоди! Он только перевернется на другой бок. Лучше палкой огрею!
Томас ахнул от великого возмущения, едва не выронил рог:
– Рыцарского коня? Простой палкой?
– Могу взять у настоятеля позолоченную, – предложил Олег с готовностью.
Он отнял у рыцаря рог, присел возле коня на корточки и дунул в рог прямо над ухом. Конь всхрапнул, взвился в воздух, как ужаленный сотнями змей, глаза были дикие, ошалелые, его трясло крупной дрожью.
– Доброе утро, пропойца, – сказал Олег язвительно. – У сэра рыцаря с похмелья только руки трясутся, будто кур ночью крал, а ты вон весь… Отец настоятель, мой конь в библиотеке?
Из желтого поля распростертых монахов, где только-только началось шевеление, донеслось слабое:
– Да-а… Там…
