кто грабит просто и без затей… таких уйма.
Она сказала быстро:
– Вот я об этом и говорю!
Он кивнул.
– Да, верно. Но с этими понятно, так что справиться могут и другие. И кое-как справляются. А увидеть беду на горизонте… а то и за ним, это потруднее. Я могу видеть. И что, должен заниматься днем сегодняшним?
Она прокричала рассерженно:
– Я не понимаю! Где ты, чудовище, узрел нехорошесть в этих замечательных людях? Они с таким радушием угощали нас!
Он морщился, как от зубной боли, глаза потемнели, то и дело отводил взгляд.
– А что угощали, – проговорил он наконец, – не своим, это как они не понимают… так и ты не поняла.
– Как это не своим? Это их скатерть!
Он пояснил невесело:
– Одно дело угощать вот таким, что само возникает на скатерти, другое – подавать на стол каравай хлеба из того зерна, что вырастил своими руками. Но сперва надо распахать землю, засеять, дождаться молодых всходов, оберегать от зайцев и оленей, потом спасать поспевающее зерно от птиц, скосить, собрать в снопы, отвезти на ток, выбить зерно, ссыпать в закрома, смолоть, испечь из той муки наконец-то хлеб… Еще неизвестно, подали бы такой хлеб гостям или же захлопнули двери перед носом всяких бродяг, что шатаются по дорогам!
Она помолчала, потом сказала с прежним убеждением:
– Подали бы! Угостили бы!
– Тоже надеюсь, – пробормотал он, но в глаза ей не смотрел. – Хорошие люди всегда поделятся и последним. Но сейчас им придется затянуть пояса и… работать. Но станут ли? После такой жизни самим добывать хлеб покажется занятием трудным, унылым и тягостным… А значит, скорее всего, пополнят армию тех, кто ворует или грабит…
– Ну да, – возразила она, – обязательно ворует! Как же. Скорее всего, отправятся на поиски другой скатерти-самобранки. А заодно и других вещей…
Он посмотрел на нее искоса, во взгляде было недоверие.
– Считаешь, это хорошо?
Глава 2
За длиннющий летний день солнце распухло от усталости, но упорно держится за твердь небосвода и сползает по нему к краю земли очень неохотно. Барвинок опьянела от блеска, зноя и яркого багрянца, бьющего прямо в глаза, волхв же как будто ничего не чувствует, даже не обращает внимания на огромных бабочек, гигантских стрекоз, дивные цветы, красочные озера, окаймленные высоким камышом.
– Я их спас, – сказал он так, словно продолжал разговор, – я спас этих наивных дураков!
Она вздрогнула.
– Кого?.. Ах да… От кого?
– От сильных, – сказал он. – Они думают, их спасение в том, что скатерть слушается только их! Наивные… А если их связать, привезти во дворец короля и заставить заказывать только то, что велит властелин?.. Вот и будут всю жизнь… королевскими поварами в лучшем случае. Король будет пировать, а они питаться объедками.
Она не успела ответить, он соскочил с коня и припал ухом к земле. Барвинок насторожилась, но везде тихо и пустынно, только кузнечики в траве да длинная полоса кустарника далеко впереди.
– Что-то чуешь? – спросила она после долгой паузы.
Олег поднялся, отряхнул ухо, лицо задумчивое, покачал головой. Глаза грозно заблистали.
– Лучше бы не чуял.
Она пугливо огляделась.
– Где-то враги?
– Где-то, – согласился он.
Она ждала, что вспрыгнет на коня…
…однако волхв сказал что-то коню на его языке, тот мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли высказывая неодобрение, но двинулся следом, когда его хозяин пошел в сторону длинной полосы кустарника. Барвинок сердито пустила свою лошадку следом, здесь их правила, надо подлаживаться, чтобы не оставили в ближайшем селе, вот уж вечная женская доля, приходится заботиться и о таких пустяках, как мужское отношение…
Оказалось, полоса кустарника окаймляет берег реки, неширокой и настолько медленной, что вот-вот превратится в болото.
Олег остановился, ноздри расширились, как у хищного зверя.
– Что? – спросила она нетерпеливо. Оглянулась на коня, тот покорно идет следом, хотя волхв не тянет за повод. – Не знаешь, как перебраться? Да здесь по колено!.. Только тина противная… И лягушки с пиявками…
– Переправляться не будем, – решил Олег после долгого и странного раздумья. – Пойдем.
Он повернулся и двинулся вдоль берега вниз по течению. Она пожала плечами, иногда мужчины полагают, что их должны понимать вообще без слов, а этот хоть что-то вымямлил, спасибо!
Берег реки густо зарос камышом. Взлетела потревоженная утка, давая ложный след, а тем временем утята затаились, дожидаясь, пока мама сделает круг и вернется. Олег шагал широко, ей приходилось почти бежать, она видела, что он при всей внешней невозмутимости все замечает, уже знала, почему у людей бывает вот такое лицо, вроде бы отстраненное, но это лишь потому, что стараются видеть и схватывать взглядом сразу все.
Олег в самом деле видел и шныряющих в небе коршунов, и деловитых муравьев, и затаившихся богомолов, и даже усердных тлей. Что-то во всем этом многообразии не так, он чувствовал тревогу, но еще не понял, откуда несет угрозой. И хотя явной вроде бы нет, но хочется перестраховаться, за что бывалые охотники в родной деревне считали трусом.
По широкому стеблю, прорвав водяную пленку, выполз толстый и неуклюжий червяк. Медленно взбираясь, он добрался до самого верха. Олег замедлил шаг. Барвинок заворчала, но он, не обращая внимания на женские капризы, остановился. Червяк подполз к сидящей на вершине стебля красивой мухе с радужными крылышками, она деловито умывается, червяк раскрыл рот, моментально схватил. Муха отчаянно забилась, но, когда половина туловища уже в пасти хищника, не помогут и крылья: червяк плотно вцепился всеми десятью коротенькими лапками в стебель, а муха билась все слабее и слабее.
Барвинок тоже остановилась, ее взгляд в недоумении скользнул по поверхности реки, остановился на сосредоточенном лице Олега, а уже потом с трудом отыскала то, что он рассматривает с таким напряженным вниманием.
– И что?
– А вот смотри…
Он дождался, когда муха полностью исчезла в пасти хищника, вдохнул и пошел снова так же размашисто-неторопливо. Конь послушно шел за ним, как утенок за мамой.
Она поторопилась его обогнать, чтобы идти рядом с волхвом, а не с его конем. Волхв прокладывал путь через камыши, как большой крупный кабан, весь в себе, Барвинок так и не дождалась ответа, решила, что ее вопрос слишком сложен для прямолинейных мужчин, спросила то, что проще:
– Мы не заблудились?
– Нет, – ответил он коротко.
– Но вроде бы ты взял резко влево!
– Так надо, – ответил он коротко.
Она некоторое время шла молча, но любопытство сверлило дыру в желудке, наконец возмутилась:
– А чего вдруг? Что-то увидел?
– Да.
