Он пробормотал:
– Может быть, я тоже не понимаю, а только чувствую?.. Задним умом?… Не-е-ет, все-таки предпочитаю понимать. И стремлюсь не к тому, чтобы меня всякий понимал, а к тому, чтобы нельзя было не понять.
– Ах-ах, – сказала она саркастически. – Это ты такой необыкновенный?
– Да, конечно, – ответил он, но не гордо, а со вздохом. – Но не огорчаюсь, если люди меня не понимают. Горюю, если не понимаю людей я.
Она наморщила лоб, стараясь понять, где же он ее уел, не может быть, чтобы не постарался куснуть или ущипнуть, она бы на его месте обязательно, явно где-то острая шпилька…
– Зануда ты необыкновенный, – согласилась она. – Кто будет спорить, сама тому плюну в рожу.
– Нехорошо, – обронил он.
– Что?
– Плевать в рожу, – сказал он с укором. – Это же лицо! Некрасиво. А еще женщина.
Она пробормотала раздраженно:
– Да не собираюсь я плевать! Что я, совсем?.. Так говорится.
Он скорбно вздохнул.
– Плохо говорится. Надо, надо язык менять.
Она раскрыла рот для нового ехидства, да кем он себя возомнил, но волхв замер на полушаге с поднятой в воздухе ногой, прислушался и, пригнувшись, шагнул в сторону.
Там идет невысокая гряда, похожая на окаменевший гребень огромной рассерженной ящерицы, волхв присел за ней и осторожно выглянул.
Барвинок, все еще сердитая, приблизилась, стараясь не топать, а то у этого чудовища шаги получаются оскорбительно легкие и бесшумные, а у нее – как у плохо подкованного коня.
В паре сотен шагов среди зелени приземистой травы чернеют ямы с валиками выброшенной наружу земли. Трое существ, ростом с человека, но толстых и покрытых плотной, как у кротов, шерстью, стоят, осматриваясь и нюхая воздух.
Из нор вылезли еще двое, эти сразу пошли на четвереньках вокруг, щупали и нюхали землю, Барвинок замерла в ужасе, один начал сдвигаться в их сторону. Голова и плечи блестят, словно из металла, но дальше шерсть, тугие мышцы под нею перекатываются, как неспешные волны.
Олег нахмурился и потащил из-за плеча лук. Барвинок нервно поглядывала, как он накладывает стрелу на тетиву, но одно из дальних чудовищ пронзительно свистнуло, все остановились и повернули к нему морды.
Монстр буквально водил по земле мордой. Остальные подбежали к нему, тоже рухнули на четвереньки. До Барвинок донесся скрежет, который даже она расценила как крик радости.
– Они напали на наш след!
– Не на наш, – ответил он негромко.
– Как это?
– Я поменял свою обувь, – объяснил он, – с одним из тех гробокопателей.
– Но я не меняла!
– Я твою потер листьями полыни, – сказал он. – Все запахи отобьет.
Она поморщилась.
– То-то так гадко пахнет…
– Гадко? – удивился он. – А в столице модницы за большие деньги перекупают такой отвар… Странно.
Она принюхалась снова. Что-то не припоминает, чтобы волхв отлучался тереть какой-то гадостью ее башмачки, ну да ладно, не первый раз темнит и недоговаривает.
– Тогда пострадает Климандр?
Он покачал головой.
– Нет, эти подземные звери полезут в ущелье. Может быть, их там тоже побьет или завалит в ловушках… Климандр в безопасности, не бойся. Если кто и кинется следом, то еще издали увидит, что не тот, сразу же повернет обратно. Им надо спешить, эти существа недолговечны.
– Так это… – прошептала она в страхе.
– Ну-ну, договаривай, – подбодрил он.
– …и есть жуткие подземные волки, которыми нас пугают в детстве?
– Они, – буркнул он. – Если бы не их дороговизна и короткий срок жизни, вызывающие их стали бы властелинами мира. Правда, таких властелинов было бы много… Так что ничего бы не изменилось, увы. Разве что войны стали бы злее. Ладно, пойдем.
Она охнула:
– Но они еще не…
Глава 2
Она прервала себя на полуслове. Люди-жуки, взяв след, ныряли в землю, словно в вязкое болото. Она различила, что их тела трясутся мелко-мелко и земля расступается, пропускает их в свои недра.
Олег вернулся к коням, успокаивающе похлопал своего по шее, тот сразу же перестал пугливо прядать ушами, даже лошадка Барвинок вздохнула с облегчением и с укором посмотрела на припоздавшую хозяйку.
– Все, – сказал он с досадой. – Поехали! Что-то я совсем ползу с такой спутницей… Прибить, что ли, чтоб всем было хорошо?
– Кому это всем? – спросила она сердито. – Тебе уж точно не будет хорошо!
– Почему?
– Ты ж говорил, что у тебя есть эта… как ее… совесть!
Он легко вскочил на коня и уже с седла ответил задумчиво:
– Как раз она и говорит, что прибить пора, пора…
Голос его прозвучал очень серьезно, она насторожилась, волхв шутить не умеет, а в этих словах есть и другой затаенный смысл, который она должна понять недвусмысленно…
– Почему пора? – прощебетала она и улыбнулась как можно невиннее.
– Потому что с каждым днем ты сильнее, – объяснил он и спросил: – Едешь или остаешься?
Она поспешно вскарабкалась в седло, по спине как будто водят куском льда, а глаза волхва неспроста такие серьезные и загадочные. Однако он ничего больше не сказал, усмехнулся коротко и пустил коня от дерева прямо, спокойно, совершенно не обращая внимания на близость земляных волков.
Барвинок крикнула вдогонку:
– Сейчас увидят и вылезут!
– Не увидят, – ответил Олег равнодушно.
– Почему?
– У кротов глаза слабые, – буркнул он.
– Это не кроты!
– У червей и вовсе нет, – отпарировал он. – Вообще-то под землей глаза не нужны.
Она хотела спросить, при чем тут жизнь под землей, если эти звери созданы колдуном, но Олег уже пригнулся к конской гриве, посылая его в галоп, а если не догнать, то, как он предупредил в самом начале, нянчиться не будет, она останется одна.
Его конь даже накренился набок, делая резкий разворот в сторону леса, она крикнула торопливо:
– Это удлинит дорогу!
– А ты как хотела? – спросил он через плечо.
– Вон дорога по равнине!
– А землеволки? – спросил он без всякого ехидства.
Она посмотрела с недоверием.
– А что они… Ах, не смогут через лес?
– Смогут, – ответил он, – но намного медленнее. Им проще под самой поверхностью, лишь бы свет не жег их глаза и шкуры, а в лесу корни идут глубоко. Да и не трава же, корни дуба не прорвать, надо грызть, а оно им надо?.. Так что обойдут.
