Да и вообще… Зверята сама выбирала темные шторы. Еще объясняла со знанием дела, что снаружи не увидят, что делается внутри дома-крепости. К тому же в плотной ткани стрелы застрянут, не причинив вреда.
– Позвать Зверяту, – крикнул он кланяющимся челядинцам. – Могла бы встретить нас и на пороге!
Он шел почтительно на шаг позади князя. Когда Олег внезапно остановился, что-то рассматривал впереди, Ингвар обгонять не стал, не к лицу такое свиноцтво.
Голос князя был странен:
– Так-так… Теперь мне ясно, почему этот свинарник блещет, как начищенный таз!
Ингвар наконец продвинулся вперед, ахнул, даже пошатнулся. Удар под ложечку был силен, он застыл, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть.
С верхнего поверха спешила раскрасневшаяся Ольха. Она была в прежнем домотканом платье, рукава засучены чуть ли не до плеч, скрывая дыры, кисти обеих рук покраснели, словно от долгой стирки.
– Приветствую, красавица, – сказал Олег медленно. Его зеленые глаза колдуна внимательно пробежали по ее фигуре, остановились на румяном лице. Снова у нее возникло странное ощущение, словно князь-волхв проник в ее душу, увидел все, коснулся едва слышно самых тайных струн и деликатно отодвинулся. Но уже с полным знанием о ней.
– Добро пожаловать, князь, – ответила она с легким поклоном. Так кланяются старшему по возрасту или волхву, но не старшему князю. Если князь Олег и заметил, то не показал виду или же, как подозревал Ингвар, ему было безразлично.
– Ну, – сказал князь, он бросил быстрый взгляд на остолбеневшего Ингвара, – покажи мне мою комнатку. Здесь, как я вижу, все на тебе держится.
Она, нимало не смутившись, пошла рядом с князем, повела на самый верх. Ингвар смятенно плелся следом. Не убежала, хотя при ее хитрости да при его растяпах это нетрудно. Еще и шкуру его спасла. Но почему, почему? Где здесь ее лесная хитрость, лесное коварство?
На верхнем поверхе дубовый пол еще блестел от влаги. Две девки поспешно вытирали его отжатыми тряпками. Завидев князя с гостями, с визгом убежали. Олег посматривал на древлянскую княгиню. Показалось, или в самом деле они устрашились именно ее, а не грозного воеводу, победителя рашкинцев и героя битвы при Ладоге, Ингвара Северного? Разве что не успели вовремя вымыть полы…
Ему отвели комнату лучшую, он и не ожидал иного, но его охране и знатным мужам комнаты древлянская женщина распределила так умело, что любой окажется под рукой, буде князь изволит, но в то же время никто не толчется под ногами, как собаки на кухне.
– Спасибо, – сказал он, нарочито обращаясь к Ингвару. – Потешил князя!.. Ублажил.
– Стараюсь, – пробормотал Ингвар.
– Молодец!
– Как могу…
– Орел!.. Как тебе все это удалось?
Вопрос застал Ингвара врасплох. Промямлил, переступая с ноги на ногу и чаще обычного пожимая плечами:
– Ну… Э-э-э… Всегда держу в чистоте и порядке.
– Хоть и не показываешься?
Вопрос таил в себе неприятности. Ингвар сказал поспешно:
– Как это не показываюсь? Дом в порядке, видно же, что живу… хоть и не каждый день, но наезжаю. Да-да, наезжаю.
Князь покачал головой. В зеленых глазах поблескивали грозовые огоньки. Губы тронула загадочная улыбка.
– Ладно. Перед сном встретимся за ужином.
Ингвар сказал с поклоном:
– Я пришлю сказать, когда ужин будет готов.
– Добро. – Он повернулся уходить в свою комнатку, затем спросил внезапно: – Хозяйка, когда позовешь на ужин?
– Хоть сейчас, – ответила она уже без поклона. Ее серые глаза бесстрашно встретились с его нечеловечески зелеными. – Ужин готов. Но сперва стоит выбить пыль с дороги, помыться.
По движению ее руки двое гридней сняли с князя его пурпурный плащ. Третий протянул руку за перевязью с мечом. Поколебавшись, князь отдал оружие, оставив на поясе только нож, повернулся и шагнул через порог.
Когда остались одни, Ингвар впервые не мог найти что сказать. Чувствуя, что выглядит глупо, проговорил со смятенным раздражением:
– А как, в самом деле, тебе все удалось?
Она не смотрела ему в лицо. Голос ее был другой, без прежней воинственности:
– А что? Здесь все сразу поняли. Чистили и скребли эту конюшню целую ночь. Грязи выволокли, весь Киев утопить можно.
Чувствуя себя еще в большем смятении – князь тоже называл его дом свинарником, – спросил глухо:
