– Этой, что ли?
Я кивнул:
– Понимаю ваше недоумение. Захватив ее… вместе с ее челядью, вы уже тем самым признали ее самой прекрасной, ибо как если не за самую прекрасную женщину Вселенной стоит рисковать жизнями, богатством, здоровьем и самой планетой?.. Но все же надо как-то подтвердить пригерольдно, в смысле, через массмедию. Врубился? А также я накладаю кое-что по мелочам, как то: доставить их на звездолет с почетом, снабдить звездолет продовольствием, а населению планеты трое суток не стричь ногти…
Весь зал превратился во множество распахнутых ртов, а у Додо челюсть отвисла до пола. Диктатор спросил непонимающе:
– А ногти… зачем?
– Должен же я придумать еще что-то, – объяснил я, – демонстрирующее полную победу? Врага нужно унизить. Сперва хотел было первой брачной ночи у всех женщин этой планеты, но… гм… боюсь, это несколько заденет благородную леди Икану… так что с превеликим, надо признаться, сожалением вынужден отказаться. Или вы не совсем счастливы принять эти условия?
Диктатор проговорил медленно, на глазах наливаясь гневом:
– Нет.
– А, ну ладно, я так и знал. У тебя сколько городов на этой планете? Всего четыре?.. Ну тогда скажи, какой из них… э-э… сжечь, как Содом и Геркуланум?
В зале настала мертвая тишина, затем он спросил осторожно:
– Ты о чем, великий воин? Даже величайший?
Я повторил терпеливо, словно говорил с умственно недоразвитым:
– У тебя есть урановый рудник. Твои рабы накопали много руды. Там же изготовили пару сот атомных бомб. Верно?.. Так вот я этой ночью проник туда, украл и спрятал в твоих городах.
Он покачал головой:
– Ты что-то путаешь. Там такая охрана…
– Липа, – опроверг я. – Вам не от кого было охранять, так что ваша охрана спала, как суслики… Суслики – это такие звери, похожие на барсуков, только барсуки спят еще больше. Барсуки – это такие звери, похожие на хомяков, только насчет спанья им до хомяков далеко… Словом, я вывез на украденном вертолете, а за спиной, чтобы не погнались, обрушил крышу всего рудника.
По залу бегали люди, на экранах сменялись морды, что-то докладывали, наконец диктатор снова повернулся ко мне, лицо угрюмое, раздраженное.
– Да, там небольшая авария… Просел свод, завалило часть туннеля. На очистку потребуется не больше одного дня. Ты это мог увидеть, а теперь пытаешься шантажировать.
Я вздохнул:
– Так и знал, что ответишь… такое умное. Ну почему мне всегда попадаются не противники, а просто стыд такой? Одни тряпочки. Все как на ладони, прям неинтересно!.. Ладно, я взорву город, что в долине между двух гор… как его… ага, Наблус, во-во!.. Наблус. Тогда ты поверишь, надеюсь?
Он саркастически улыбнулся, но по лицу пробежала тень тревоги.
– Поверю, поверю.
Я быстро набрал код, энтерякнул и сказал с сожалением:
– Смотри, нещщасный.
Некоторое время ничего не происходило, я чуточку забеспокоился, вдруг да не… но в этот миг экраны вспыхнули красным, затем ослепительно белым. Все сменилось чернотой, только на одном, что дает панорамную картинку, медленно вырос багровый столб огня, поднялся в верхние слои атмосферы, там начал разрастаться в багровую с оранжевыми проблесками шапку гриба, очень похожую на гнойный нарыв.
В зале окаменели, только Икана повернулась и бросила на меня отчаянный взгляд. Я подмигнул ей, она сжалась и отвернулась, словно я сделал что-то нехорошее, а не всего-навсего взорвал, даже проще – активировал атомную бомбу!
Диктатор, весь серый, как пепел, сгорбившийся, повернулся, словно в густом клее, в мою сторону. На лице страх и отчаяние, ужас, недоверие, он прошептал:
– Что это… было?..
Я удивился.
– Я не сказал? Пришлось, понимаешь?.. Я люблю отсекать головы, вспарывать животы, и чтобы кишки вываливались теплой кишащей массой… а потом зажарить кабанчика, но тут хрен где отыщешь кабанчика, пришлось вот развести костер… Ну что, повторить еще, что я очень люблю? И активировать, как говорят умники, второе устройство?
Он простер усталую дрожащую руку к экрану, пальцы тряслись, как будто их трепало током.
– Я отпущу, отпущу всех!.. Только скажи, где ты положил второй заряд?
– Когда мои войдут в корабль, – сообщил я. – Понял?.. Когда войдут в корабль, тогда и продолжим базар.
– Но…
Я рыкнул:
– Ты перечишь мне, великому воину?
