пошире и смешно перевалился с боку на бок, приветствуя. Снизу долетели тоненькие крики.
– Поднимайся выше, – велел Иггельд торопливо. – Я не знаю, что им отвечать, а не ответить – невежливо.
Малыш охотно вскарабкался выше, пошел по широкому кругу, надо посмотреть, нет ли где направляющихся в их сторону артан, незаметно начал забирать в сторону гор, Иггельд сказал со вздохом:
– Ну слетай, слетай, только без меня!.. Я не могу, занят. А ты слетай, посмотри на дракончиков, подерись и пообнимайся. И за меня тоже… Думаешь, не скучаю?
Когда вернулся на землю, а Малыш умчался в небо, Антланец подъехал, держа в поводу белого жеребца, сказал одобрительно:
– Молодец, здорово придумал!
– Что?
– А на драконе над городом и окрестностями. Подтвердил, так сказать. Ни один полководец не озирал еще поле битвы, не готовил его вот так, с дракона. Все на коне да на коне, а что с него увидишь?
Иггельд вскочил в седло, разобрал повод. Двенадцать телохранителей молча выждали, двинулись следом.
– Да иди ты, – сказал Иггельд сердито. – Что вы все другой смысл ищете? Я просто соскучился по Малышу. Заодно и осмотрел сверху, где и как удобнее идти. А вовсе не старался кому-то пустить пыль в глаза.
– Ладно, ладно, – ответил Антланец покровительственно, – пыль тоже надо пускать уметь. Здесь все, кто бы ни приехал, начинают взахлеб говорить о некоем Иггельде, его доблести, мудрости… представляешь?.. и воинском искусстве. Не знаешь, о ком это? Вот-вот, и я не знаю. Но если они знают, то так пусть и будет.
Ворота в город распахнуты, пришлось ехать между рядами народа, все кланяются, и ему пришлось кланяться, в воздух взлетают шапки и чепчики, он милостиво вздымал руку и устало улыбался.
Подъезжая к дворцу наместника, передал коня слугам, сказал Антланцу со злостью:
– Какая доблесть, какое воинское искусство в бросании камней с дракона? Какая мудрость у парня, что жил в горах и ничего, кроме любимых драконов, не видел?
– Не мешай людям творить легенды, – возразил Антланец. – Стране нужен герой…
– Здесь героев хватает!
– То не такие, – отверг Антланец. – Герои поединков, герои богатства, герои интриг, герои… А вот ты…
Он многозначительно замолчал.
– Что я? – спросил Иггельд затравленно.
– Ты – герой, способный повести массы, – сказал торжественно Антланец. – Мальчик – пастух драконов!.. Ну и хорошо, что тупой и неграмотный. У нас все грамотные, советников у тебя много. Зато народу приятно, что их поведет что-то такое таинственное, особое, непонятное…
– Это я – непонятное?
– Ты, – подтвердил Антланец. – Полководцы себя уже показали! Да, показали. Пусть на них в подземном мире Ящер воду возит… И советники тцара показали, да и сам тцар… Эх, да что о мертвых? Когда обгадились все, да-да, все, тогда приходится надеяться только на чудо. Ты и есть это чудо!.. Чудо в перьях. Или в драконьей чешуе.
Иггельд прислушался к шуму за окном, выглянул, лицо стало несчастным.
– Знаешь, – сказал он тоскливо, – я все это представлял совсем не так.
– А как?
– Ну, я примкну к воителю, что начнет собирать войско. У меня уже есть какой-то опыт борьбы с артанами, могу оказаться полезным.
Антланец захохотал, его широкие ладони с треском опустились на колени.
– Ха-ха, а эти все надеются примкнуть к тебе!
Иггельд с самым несчастным видом смотрел в окно. На площади народу становилось все больше. На его окно указывали пальцами, кто-то подбросил шапку. Слышно было, как выкрикивают его имя. Потом эти крики стали громче, настойчивее, настырнее, он вздохнул и отошел от окна.
Собралось, как определил Антланец, еще не настоящее войско, а то, что именуется ополчением, хотя в этом странном ополчении и самые знатные беры с прекрасно обученными и вооруженными с головы до ног отрядами, и простолюдины, и даже разбойники, что ощутили себя куявами. Даже земледельцы, что вовсе не обязаны браться за оружие, платят налоги, чтобы их защищали, сейчас явились с хорошими мечами, в кожаных или даже пластинчатых доспехах. Может быть, потому, что у мужчин любовь к оружию в крови, доспехи и мечи заводили и держали в доме для красоты и любования даже те, кто никогда воевать не мыслил, но теперь они влезали в эти доспехи, брали мечи в руки и являлись под его знамя.
Два дня Иггельд дал на отдых, за это время на Малыше облетел почти всю Куявию, уточнил расположение войск, наметил дороги. Антланец всем рассказывал, что для него, Антланца, порхать на драконе под облаками и над ними – плевое дело, даже уговорил Иггельда взять с собой, дабы осмотреть страну сверху. Раны почти поджили, но все равно Иггельд привязывал его покрепче, опасаясь, что богатырь сомлеет от высоты и бросков дракона из стороны в сторону.
Когда войско выступило, направляясь в глубь Куявии, Антланец тоже держал в голове картину далекой поверхности земли, увиденную своими глазами. Хуртеча остался в Валках, обещал посылать вдогонку обозы с продовольствием, дабы освободители грабежами не уподобились артанам.
