– С делами как?
Иггельд повернулся к князю Цвигуну:
– Оставляю Долину на ваше мудрое руководство. Вы уже знаете, что делать. Я вынужден как можно быстрее вернуться под стены Куябы. Там уже начался штурм. Ноги артанина больше не останется в Куявии!
Глаза князя вспыхнули, как светильники.
– Неужели правда? Неужели с артанами и там будет так, как… здесь?
Иггельд кивнул, за спиной слышалось могучее дыхание, словно дышала приближающаяся огнедышащая гора. Лицо князя несколько одеревенело, глаза застыли, весь напрягся. Иггельд не глядя протянул руку, ладонь легла на теплый нос дракона. Горячий язык нежно лизнул ему пальцы.
– Держитесь, – сказал Иггельд тепло. – Трудно, жестоко, но теперь все будет легче. Я только отыщу Яську…
Цвигун напрягся, лицо застыло, в глазах отразилась мука. Он переступил с ноги на ногу, из груди вырвался горестный стон, развел руками, снова с ноги на ногу, наконец раздвинул каменные губы, громыхнул тяжелым голосом:
– Знаешь, Иггельд…
Вокруг стало тихо. Даже со стороны горящего дома наступила мертвая тишина, огонь не смел трещать пылающими бревнами, а дым застыл, словно узор на морозном стекле. Люди то отводили взоры, то смотрели на Иггельда с великим сочувствием.
– Яська с Меривоем уже в небесных садах, – сказал наконец Цвигун с великим трудом. Он сглотнул ком в горле, сказал хрипло, с болью: – Творец забирает лучших… Прости, Иггельд. Они погибли давно, но мы не решались тебе сказать. О них скорбели и у нас, и даже в артанском лагере.
Малыш лег, Ратша молча покарабкался на спину. Лицо было темным, взглянул сверху с глубоким сочувствием и страданием в глазах.
– Иггельд, нас ждут. Надо завершить.
Иггельд, как деревянный, повернулся, его шатнуло, десятки рук подхватили, помогли поставить ногу на лапу Малыша. Сверху свесился Ратша, протянул руку. По щекам Иггельда катились слезы.
– А что Вихрян?.. – спросил Ратша негромко. – Его не берем? Или он…
– Жив, – ответил Иггельд, страшная боль прозвучала в голосе. – Только он один за все свои муки что-то получил… Я же только теряю, теряю, теряю.
Малыш хоть устал, но летел ровно, без натужного хрипа. Правда, забираться в поднебесье не стал, но и не требовалось: расправил крылья и ловил воздушные потоки, можно скользить с высоких гор на равнину, ни разу не взмахнув кожаными парусами. Встречный ветер не донимал, можно не орать, и Ратша, воспользовавшись случаем, пересказывал подробности, как били артан, как наконец-то покончили с ними в горах, потом потребовал, чтобы Иггельд пересказал, как они били артан, как наконец-то покончили с ними, как освободили Долину.
Иггельд спросил хмуро:
– Зачем? Ты же сам рассказал!
– Как зачем? – возразил Ратша сварливо. – Приятно поговорить, какие мы молодцы. Да и вообще… Очнись! Я же вижу, что у тебя за взгляд.
– Что за взгляд? – пробормотал Иггельд настороженно.
– Думаешь, только я замечаю? Ты дрался за дом с такой яростью, словно освобождал свою артанку. Так и не знаешь, кто она, где ее искать?
Иггельд скорчился, молчал. Не столько от порывов ветра, сколько от стыда и неловкости. Ратша дотянулся, ткнул кулаком в спину.
– Отстань, – ответил Иггельд с неохотой. – Я не знаю, где она, но имя теперь не тайна. Я в самом деле надеялся, что она в артанском лагере. Ее видели в шатре Аснерда. Но потом исчезла…
– Как ее зовут? – спросил Ратша заинтересованно.
– Блестка, – ответил Иггельд неохотно. И добавил совсем хмуро: – Она сестра Придона.
Ратша озабоченно присвистнул, закутался в плащ и до самой Куябы не проронил ни слова, не пошевелился. Город сверху показался крошечным, игрушечным, что утопает в огромном, как море, и цветистом, как яркое платье женщины, базаре. Правда, это не базар, а воинский лагерь осаждающих, но на базар походит намного больше. Ратша сразу же выругался, Иггельд смолчал, незачем сейчас перестраивать на воинский лад, это же последняя крупная битва в этой войне…
С высоты не сразу видно, что идет величайшее сражение за всю войну, но когда Малыш начал опускаться, заметили и начавшиеся пожары, и двигающиеся массы людей, похожие на скопления муравьев после теплого дождя, а когда еще ниже, то и бои.
Малыш никак не мог выбрать свободное место поближе к городу, внизу наконец догадались, побежали в разные стороны, Малыш торопливо пошел вниз, выставил лапы, опустился грузно, тяжело, сразу же лег и закрыл глаза. Дыхание из широких ноздрей вырывалось горячее, сожгло остатки втоптанной в почву травы и превратило саму землю в сухой камень.
Пока Иггельд и Ратша слезали с Малыша, к дракону почти выбежал, как прирученный медведь, князь Рогоза, обычно грузный, сейчас подтянутый, брызжущий энергией и молодостью, хотя ему уже за пятьдесят, другие в его возрасте начинают нянчить внуков. Но Рогоза, став правой рукой Антланца, ликовал, формируя из вчерашних землепашцев и лесорубов могучее войско, создавая заново тяжелую конницу, заказывая стальные панцири, булатные мечи, щиты, луки, копья, посылая в Вантит купцов, чтобы закупить там в большом количестве сильных и в то же время быстрых коней. И чем больше работы наваливалось, тем больше расцветал, распрямлялся, а во взоре появлялось от большого полководца, что умеет охватывать единым взглядом все войско разом и в то же время замечать мелочи.
